Корейскому танцу свойственна лиричность. Поддерживая стабильный темп и мерное течение своего хода, корейский танец рисует в пространстве изящную параболу, которая формируется энергичноэластичными и как бы плещущими сгибами и разгибами ног и как бы выбрасывающими, обвивающими и другими разнообразными движениями рук. Корейский танец обладает исключительной тонкостью и нежностью ритмов.

Не только картины отдельного художника, но и картины целого поколения в их совокупности обладают собственной, определенной пульсацией. Совершенно независимо от содержания линии могут бежать торопливо и беспокойно или течь медленно и размеренно, заполнение пространства — являться скученным или же просторным и удобным, моделировка — быть мелкой и неровной или широкой и связной.

Эмоциональный характер танцевальных движений различен в зависимости от их содержания – они бывают и энергичные, и гибкие, и другие, разного характера. Несмотря на разнообразие их характеров, артист должен исполнять все эти движения красиво. Артисту следует, исполняя танец в такт музыке, красиво выполнять каждое танцевальное движение, составляющее ритм, и таким образом создавать изящный хореографический образ.

Очевидно, что только что описанное новое понимание тела и движения должно было сказаться также в формах изображения, причем независимо от особенностей темы на первый план должны были выступить понятия спокойного, величавого и важного. Но этим не исчерпываются моменты новой художественной формы; к ним присоединяются еще и другие, которые не могли развиться из предыдущих определений, моменты, лишенные чувственного тона, результаты одного лишь усовершенствования чисто зрительной восприимчивости.

Главная задача артиста при художественном воплощении танцевального произведения – ясно выразить заложенное в нем содержание, в том числе мысли и чувства персонажа. Артист должен передать его своими танцевальными движениями. Ясность хореографического воплощения артистом содержания произведения зависит от точности исполняемых им танцевальных движений, которая обеспечивает полноценную художественность танца.

Новые понятия о человеческом достоинстве и о человеческой красоте сами собой поставили искусство в новое отношение к античному классицизму. Вкус разом определяется, и вполне понятно и логично, что теперь и глаз научается распознавать археологическую правильность в воспроизведении античных фигур. Фантастическая костюмировка исчезает, Вергилий уже больше не восточный кудесник, а римский поэт, и древним богам возвращается присущий им облик.

Изучая характер произведения, артист танца должен глубоко уяснить себе и музыкальное сопровождение. Танец создается на основе музыки, художественно оформляется в сопровождении мелодии и такта. Характер танца, создаваемого и исполняемого на основе музыки, немыслим в отрыве от нее. Одно и то же танцевальное произведение предстает по-разному, когда с изменением музыки изменяется его эмоциональный строй и характер, с изменением такта – танцевальный ритм. Поэтому, не поняв музыкального сопровождения, артисту трудно выступать в соответствии с характером и эмоциональным строем танца.
При изучении характера произведения артист обязан глубоко вникнуть в музыкальное сопровождение и исполнять танец в соответствии с эмоциональным колоритом музыки.

Здесь следует, подытоживая, еще раз повести речь об отношении к античности. Общераспространенное мнение сводится к тому, что XV столетие, правда, устремляло взоры на памятники античного мира, но затем, при созидании собственных творений, снова забывало чужое, тогда как XVI век, одаренный менее сильной оригинальностью, не мог отделаться от произведенного на него впечатления. При этом молчаливо допускается та предпосылка, что и кватрочентисты, и чинквечентисты видели античность совершение одинаково. Но именно это предположение можно оспорить.
Если глаз кватрочентиста видел в природе иные моменты, чем глаз чинквечентиста, то будет психологически последовательно, что и при восприятии античности сознание подчеркивало различные стороны созерцаемой картины. Ведь мы видим всегда лишь то, что ищем, и необходимо долгое воспитание, которое нельзя предположить у художественно продуктивной эпохи, чтобы преодолеть этот наивный способ зрения, ибо отражение объекта на сетчатой оболочке здесь не многому помогает. Поэтому будет правильнее признать, что при одинаковом стремлении быть античными XV и XVI столетия должны были придти к различным результатам, ибо каждое из них иначе понимало античность, т. е.
по-своему искало в ней свое отражение. Если же нам чинквеченто кажется более античным, то это зависит от того, что оно внутренне более уподобилось античности.

Чтобы исполнить танец в соответствии с характером произведения, артист должен серьезно изучать его. Продуманно изучить, глубоко осмыслить характер произведения – важная гарантия исполнения артистом танца в соответствии с характером произведения. В хореографическом произведении, созданном постановщиком танца, дается характер изображаемого артистом персонажа, конкретно намечаются выражающие его танцевальные движения и музыка.
Артист танца должен глубоко изучить произведение и правильно осмыслить его характер, только тогда он сможет прекрасно исполнить танец в соответствии с его характером. Если он без этого механически воспринимает требования постановщика танца или танцмейстера, то не может исполнять танец сообразно характеру произведения. Когда артист, не умея выявить характер произведения, исполняет танец ради танца, то он не затронет струны сердца человека.

Всякое поколение видит кругом то, что однородно ему. Разумеется, XV столетие должно было почерпнуть из внешнего мира совершенно иные эстетические ценности, чем XVI век, так как и органы его восприятия были совершенно иными.
В «Giostra» Полициана, там, где он описывает сад Венеры, мы можем найти сконцентрированное выражение кватрочентистского ощущения красоты. Он говорит о прозрачных рощах, о водоемах, полных светлой воды, он перечисляет много красивых красок, цветов, переходит от одного цветка к другому и описывает длинный ряд их, не боясь утомить читателя (или слушателя). И с каким чувством утонченности говорит он о маленькой зеленой лужайке: ...scherzando tra fior lascive aurette fan dolcemente tremolar 'erbette.