Материальность, удовлетворяющая в первую очередь естественные потребности людей, их желание жить комфортно, богато и в роскоши, напрямую связывает человечество с политической и экономической подсистемами общества. Однако не столько материальная, сколько духовная сфера определяет его суть. Стремление к совершенствованию, истине, красоте и добру, нравственности отличает человеческий социум. Наука, образование, мораль, искусство способствуют прогрессу, полноценному общественному развитию, творческой деятельности, приносящей человеку духовное наслаждение, которое обогащает человечество в целом и становится импульсом к последующему движению вперёд.
Значительную роль в историческом развитии играет религия, одна из немногих систем общественного сознания, обосновывающая целесообразность и ценность существования мира, самой человеческой жизни на Земле. Во все времена племенам и народам сопутствовали верования, впитывавшие накапливавшиеся человеческими поколениями философские, нравственные, эстетические представления людей. Так рождалась и развивалась Мудрость общества, транслировавшаяся через века и тысячелетия. Социальное сознание сохраняет и передаёт проверенный жизнью поколений опыт, отсорбировавший главное, например, нормы или образцы поведения людей, ставшие примером для подражания. Несмотря на множество разнообразных верований, общей, характерной для них чертой являются сформировавшиеся в религиозных учениях духовные ценности, без которых не может быть стремящегося к прогрессу общества.

У проживающих на планете людей еще в древности возникла потребность в особом товаре, деньгах, которые служили бы всеобщим эквивалентом при обменах продуктов своего труда и торговли. Основной причиной обмена являлось разделение труда.
При обмене предпочтение стало отдаваться какому-то товару, который становился эквивалентом других товаров, т.е. все товары, которыми торговали в данной области, приравнивались к определенному количеству этого товара, который и выполнял функцию денег.
Б.Ф. Кевбрин, А.А. Тарасов отмечают: «У многих первобытных народностей Азии, Африки, Океании очень долго существовала примитивная форма денег – раковины. Раковины ходили как деньги и в таких странах с высокой древней цивилизацией, как Китай, Япония и Индия. Представители многих малоразвитых племен и сегодня носят раковины-деньги в связке и в случае опасности зарывают их в землю как сокровище. В Меланезии известны так называемые «свиные деньги», которые представляют собой связки раковин, стеклянных бус, собачьих зубов и даже свиных хвостиков. На эти деньги покупают свиней и платят ими выкуп за невесту» [3. С. 52-53].

Мензелинский уезд являлся одним из шести уездов Уфимской губернии. Накануне Первой мировой войны его население составляло около 400 тыс. человек. Обстановка военного времени заставляла местные власти действовать сообразно изменившимся условиям. 16 августа 1914 г. было созвано чрезвычайное Мензелинское уездное земское собрание. Смета расходов на 1914 г. была сокращена более чем на 30 тыс. руб. За счет этого 10 тыс. руб. было перечислено в распоряжение Всероссийского Земского Союза помощи раненым. Кроме того, решено было создать такой же комитет в уезде, ассигновав ему на первоначальные расходы 1000 руб. [8].
Одно из значимых событий первого периода войны – введение «сухого закона». В утвержденном Советом министров Положении от 27 сентября 1914 г. городским думам, сельским обществам и земским собраниям было предоставлено право на время войны запрещать торговлю всеми спиртными напитками в местностях, находящихся в их ведении. Местные органы власти повсеместно воспользовались этими правами.
17 октября 1914 г. Мензелинская городская дума приняла решение о запрете торговли водкой и пивом. Постепенно действие «сухого закона» было распространено и на сельскую местность. Это имело самые благоприятные последствия. Как отмечал уездный гласный Н.В. Катанский, «с этого момента лицо деревни переменилось до неузнаваемости... Со всех сторон несутся вести о полном прекращении всякого хулиганства, озорничества и всего того, чем, к несчастью, проявляет себя нетрезвый человек. Все это прекратилось будто по мановению волшебного жезла. Большие людные базары проходят в таком порядке, какого никогда не наблюдалось раньше» [8].

Характеризуя социально-экономическое развитие СССР в 1970-е годы, следует учитывать, что, как и ранее, его перспективы в решающей степени определялись программными установками КПСС, конкретизированными и детализованными текущими партийно-правительственными постановлениями. В данной связи отметим, что еще в начале 1960-х годов руководство КПСС взяло курс на построение к 1980-м годам материально-технической базы коммунизма, причем главным условием реализации этой задачи провозглашались интенсификация народного хозяйства и использование достижений научно-технического прогресса.
Несмотря на известную утопичность поставленной программной цели, в целом благодаря хозяйственной реформе 1965 г. к началу 1970-х годов СССР удалось добиться заметных позитивных перемен в сфере экономики. К примеру, прирост национального дохода в восьмой пятилетке составил 96,4 млрд руб. (или 199%). Причем примечательно, что темпы роста чистого дохода в восьмой пятилетке даже обгоняли темпы роста основных производственных фондов, составляя 154 и 152%, соответственно [5. С. 42].
Тем не менее намеченные III Программой КПСС конкретные рубежи экономического и социального развития на 1970 г. достигнуты не были. Не были выполнены и определенные программой задачи максимального использования достижений научно-технического прогресса в народном хозяйстве и соответствующего роста жизненного уровня населения.

Развитие Российской Федерации в постсоветский период характеризуется стратегией федерального центра, направленной на отказ от советской модели федерализма, основанной на признании национальной государственности республик как этнополитических по своей природе образований. Так, Конституция РФ 1993 г., а также утверждённая Указом Президента РФ от 15.06.1996 г. «Концепция государственной национальной политики» ориентируют на постепенное превращение Российской Федерации в систему административно-территориальных субъектов, не имеющих отличительных этнических признаков или атрибутов национальной государственности [8. С. 272, 293]. Такая стратегия находится в явном противоречии со стремлением республик к сохранению и усилению своих национально-государственных и этнополитических начал.

В современной федералистике принято считать, что подобный конфликт интересов между региональным сепаратизмом и унитаризмом центра должен разрешаться путём достижения компромисса, составляющего политическую основу любой федерации [5]. Такое понимание проблемы актуально и для Российской Федерации, поскольку её исторической основой изначально являлся именно компромисс, позволивший разрешить этнополитический по своей сути конфликт между силами, выступавшими за целостность России как традиционно понимаемого «единого и неделимого» национального государства, и самоопределявшимися этнорегиональными обществами, отстаивавшими своё право на создание собственной национальной государственности.

Реализация судебной реформы 1864 г. на территории Кубанской области, среди прочего, повлекла за собой значительные изменения в статусе органов прокурорского надзора, в новых условиях сосредоточившихся в основном на деятельности в рамках предварительного следствия и в суде.
Кардинальный характер указанных изменений в статусе прокуратуры обусловил стремление местных властных структур (сначала Наместничества на Кавказе; затем – Главного управления гражданской частью на Кавказе

Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска) определить место прокурорского надзора в созданной системе судебных установлений и принципы его взаимоотношений с другими звеньями единой судебной системы региона.
Как показывают документы, на практике более всего возникало вопросов о порядке взаимоотношений органов прокурорского надзора с полицейскими управлениями и чинами полиции. С одной стороны, именно от действий полиции на первоначальном этапе расследования уголовных дел в большинстве случаев зависел успех в раскрытии преступлений. С другой стороны, в определении принципов взаимоотношений прокуратуры и полиции в регионе важное значение имело особое административно-территориальное устройство Кубанской области, связанное с доминирующим положением здесь казачества.

Первые, известные нам, упоминания о курганах в Среднем Поволжье в краеведческой и научной литературе относятся к концу XIX в. Курганы, расположенные в Яранском уезде Вятской губернии, описывает В.К. Магницкий [19]. В 70-80-е годы ХIХ в. были проведены первые раскопки курганного могильника у г. Ядрин, в Правобережье Средней Волги. В «Известиях общества археологии, истории и этнографии» при Казанском университете И.А. Износков писал, что курганы у г. Ядрин относятся к раннему периоду и, возможно, связаны с местной народностью [10. С. 132].
В работе С.М. Шпилевского систематизировались сведения о курганных могильниках на территории Казанской губернии [33. С. 529-530, 542, 544]. В ней давалось описание курганов в Козьмодемьянском, Царевококшайском, Цивильском и Ядринском уездах губернии. Позднее раскопками была установлена принадлежность большинства курганов к средневолжской абашевской культуре.
В 1892 г. геолог П.И. Кротов обследовал р. Ярань, правый приток р. Вятка. Обнаруженные там курганы он связал с известными в этом районе древнефинскими городищами [18. С. 378-380, 388]. В конце 80-х годов XIX в. крупнейший русский археолог А.А. Спицын обследовал южные и юго-западные районы Вятской губернии. А.А. Спицын перечисляет курганные группы в Малмыжском, Уржумском и Яранском уездах Вятской губернии [28. С. 34-35]. В 1900 г. в «Известиях общества» появляется статья Н.А. Архангельского, в которой он описывает курганы в Ядринском уезде Казанской губернии [2. С. 213-225].

Персидская живопись, как и книжная миниатюра, стоят особняком в искусстве арабских стран. Ислам запрещает изображение человека в любом виде, а в персидской миниатюре и живописи мы видим не просто изображения человека, но ещё портреты, эту особенность искусствоведы объясняют тем, что персы – потомки зороастрийцев, сохранили религиозные и художественные традиции своих предков, и даже приняв ислам, остались верны древним канонаи изобразительного искусства.

Календарь – справочное издание, содержащее хронологические данные и сведения о праздниках, исторических событиях и другую информацию. Огромно видовое разнообразие календарей. Различают календари: по типу календарного исчисления (лунные, солнечные), по временному охвату (сезонные, годовые), по сфере использования (светские, религиозные), по конструкции (листовые, настенные, отрывные).
Календарь – это система знаний, формирующаяся в культуре народа на протяжении тысячелетий, поэтому является важным источником для изучения истории, языка, традиций. Не случайно многие татарские ученые посвятили свои труды изучению календарей.
В разное время исследователи подходили к изучению календарей как к историческому или археографическому источнику, при этом не проводился искусствоведческий анализ. Как памятники художественной культуры календари характеризуют не только духовную эволюцию – они стали частью книжной культуры татарского народа. Новые данные, искусствоведческий подход в изучении календарей позволяют восполнить конкретный материал для исследования дореволюционного татарского книжного искусства.
Татарский календарь имеет многовековую историю и как вид искусства претерпел ряд существенных изменений. Для обозначения понятия «календарь» татары пользовались арабо-персидскими заимствованиями – «горралек» («горр?лек»), «горранаме» («горр?наме»), «таквим», «салнаме», «рузнаме». Термин «календарь» был впервые введен в татарский язык Каюмом Насыри. Он сам являлся составителем календарей, они назывались «Казан календаре» («Казанский календарь») [6, с. 11].