Материальность, удовлетворяющая в первую очередь естественные потребности людей, их желание жить комфортно, богато и в роскоши, напрямую связывает человечество с политической и экономической подсистемами общества. Однако не столько материальная, сколько духовная сфера определяет его суть. Стремление к совершенствованию, истине, красоте и добру, нравственности отличает человеческий социум. Наука, образование, мораль, искусство способствуют прогрессу, полноценному общественному развитию, творческой деятельности, приносящей человеку духовное наслаждение, которое обогащает человечество в целом и становится импульсом к последующему движению вперёд. Значительную роль в историческом развитии играет религия, одна из немногих систем общественного сознания, обосновывающая целесообразность и ценность существования мира, самой человеческой жизни на Земле. Во все времена племенам и народам сопутствовали верования, впитывавшие накапливавшиеся человеческими поколениями философские, нравственные, эстетические представления людей. Так рождалась и развивалась Мудрость общества, транслировавшаяся через века и тысячелетия. Социальное сознание сохраняет и передаёт проверенный жизнью поколений опыт, отсорбировавший главное, например, нормы или образцы поведения людей, ставшие примером для подражания. Несмотря на множество разнообразных верований, общей, характерной для них чертой являются сформировавшиеся в религиозных учениях духовные ценности, без которых не может быть стремящегося к прогрессу общества. Одной из мировых религий закономерно является христианство, пришедшее на Русь из Византии. Столетиями православие способствовало не только укреплению государственности в России, но и сплачиванию русского общества в борьбе с трудностями, болезнями и внешней опасностью. Вера останавливала людей от греха, играя сдерживающую и оберегающую общество роль, в воспитательных целях она настраивала на подражание добрым и благородным поступкам. Это тот случай, когда традиционализм имеет ярко выраженное позитивное значение. При помощи веры и церкви традиционные установки государства на религиозность в виде распространения моральных заповедей (не убий, не укради, говори правду, делай добро…) предоставляли социуму реальную возможность контролировать нравственную чистоту отдельных его представителей. Таким образом, в России к октябрю 1917 г. религия представляла собой неотъемлемую часть духовной и материальной культуры русского общества, вне которой оно не представляло своё существование. В то же время не следует забывать, что Россия в начале XX в. – многонациональное государство, полиэтничность которого формировалась в результате присоединения и вхождения в его состав новых территорий и народов. К 1917 г. русские составляли 43% всех жителей империи, 57% приходилось на «чуженациональное» население страны. В качестве естественного продолжения абсолютным социальным большинством Советской России оставались русские (по переписи 1926 г. – 73,6% в РСФСР, по последней переписи – 82% в РФ). Каждый из нерусских этносов в процессе вхождения империи в советское пространство имел свою культуру, язык и религию. Не случайно по отношению к нерусским этносам в стране с давних пор получило широкое распространение слово «инородцы». Термин напрямую был связан и с религиозным фактором. Первоначально содержание данного понятия в основном определяло нехристианскую природу входивших в состав России народов, имевших отношение главным образом к язычеству. По справедливому замечанию историка Н.Н. Кадырметовой, юридический контекст ярлыка «инородцы» подразумевал этносы неправославного исповедания (в основном монгольские, тюркские и финские этносы) [2. С. 18]. Борьба за этническую культуру и религию стала частью национально-освободительного движения народов Российской империи в начале XX в. Сознавая мощь многомиллионного этнического крестьянства аграрноиндустриального государства, революционная интеллигенция России стремилась использовать национально-освободительное движение в политических целях – борьбе за власть. Поддержка угнетённых этносов, провозглашение принципа права наций на самоопределение вплоть до образования собственного государства превратились в основополагающие идеи целенаправленной национальной политики советской власти. Закономерной стала и установка Республики Советов на «безверие» общества. Существенную направляющую и контролирующую роль в национальной политике РСФСР играла партия большевиков (атеистов), создававшая на местах свои подразделения и постепенно возвышавшаяся над государственными структурами власти. Большевики издали ряд декретов, по которым к советскому государству отошли церковные и монастырские земли, приходские школы, семинарии и духовные академии, у церкви была изъято право регистрации браков и рождения детей. Наконец, 23 января 1918 г. советская власть обнародовала Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», по реализации которого церковь стала нищей и бесправной. Фактически шёл процесс упразднения на территории страны религиозных верований. Поэтому специально созданный при наркомате юстиции для разрешения церковного вопроса отдел получил своеобразное название – «ликвидационный». Помимо общей идеи марксизма-ленинизма о том, что «религия – опиум народа», идеология большевиков имела практическую причину данной антирелигиозной политики. Исторический опыт развития многонационального государства демонстрировал некоторую разобщённость этносов страны по принципу религиозных верований. В результате в 1920-е годы возникла потребность не только пойти на уступки этнической интеллигенции, создавая и развивая национальные автономии, но и прореагировать на конфессиональное своеобразие народов, что, однако, могло затормозить процесс укрепления нового режима власти. Кроме того, существовали реальные опасения сильного воздействия религиозной идеологии на малопросвещённое сознание инонационального населения страны. Так, например, мусульманство, обладавшее мощной консолидирующей силой, имело реальную возможность значительно ослабить восприятие коммунистического мировоззрения многочисленными этносами Поволжья, Крыма, Северного Кавказа, чего никак не могли допустить большевики. Не случайно в 1917-1920 гг., во время Гражданской войны руководство страны, создавая Мусульманский комиссариат, провозглашая Татаро-Башкирскую советскую республику, пыталось пойти навстречу мусульманам России. В то же время, постепенно укрепляя свои позиции, советская власть отказывается от признания религиозных верований. Превалирующей становилась такая национальная политика, которая предавала забвению религиозный вопрос. Этничность в Республике Советов начала институционализироваться, получила развитие национальная культура. Под прикрытием этой политики внутри государства осуществлялся запрет религии, место которой теперь последовательно и основательно занимала социалистическая идеология. Руководство советской страны создало новую «религию» – веру в коммунистические идеалы, в надежде на достижение которых было объединено абсолютное большинство её общества. В словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, идеократия – это «владычество идей», термин для обозначения общественного строя, основанного «не на предании и не на материальных интересах, а на сознательных идеях» [1]. Стирая в общественном сознании важный компонент духовности человека, советская власть пыталась заполнить образовывавшуюся пустоту принципиально новым элементом духовной культуры – идеологией, основанной на политических целях. Поднявшиеся в результате революции малограмотные, неопытные, но стремившиеся к справедливой, счастливой жизни в прошлом угнетённые слои общества поверили в коммунизм. Однако стремление навязать населению всего государства мировосприятие группы людей (партии большевиков) не могло быть долговечным. Первые революционеры, руководители советской власти, сами свято верившие в ими созданную мечту, делали многое для её достижения. Приобщение населения страны к новой вере, социалистическим принципам и идеалам стало делом государственной важности для Республики Советов. Специальные курсы, кружки, семинары, партшколы, средства массовой информации в виде газет, журналов, фильмов, агитационно-пропагандистских пароходов и поездов выполняли важную функцию – укрепляли веру людей в строительство коммунизма. Данная задача активно реализовывалась и при помощи национальной политики государства. Советская власть использовала низкий уровень социально-экономической и культурной зрелости нерусских этносов. Предоставляя народам право на свободное развитие, она создала эталон культуры принципиально нового, социалистического содержания («пролетарская культура», часто отвергавшая всю предшествовавшую культуру), с целью распространения которого применялись национальная форма, заинтересованность нерусских регионов в создании и укреплении литературы, музыки, театров, изобразительного искусства на основе образцов этнической материальности и духовности, но с обязательным присутствием социалистических идей. Использовался и низкий уровень политической зрелости масс. Представлявшее основную часть населения России крестьянство в действительности находилось в отдалении от происходившей партийной борьбы за власть. Оно только начинало пробуждаться и проявлять интерес к политике. Первая русская революция, мировая война, события 1917 г. революционизировали деревню, но ещё не настолько, чтобы осознанно откликаться на всё происходившее в стране. Значительная агитационно-пропагандистская работа среди аграрных слоёв общества, умелое лавирование между интересами пролетариата и многочисленного многонационального крестьянства укрепляли социалистическую идеологию в сознании большей части населения страны Советов.
В то же время создание образованных, профессиональных кадровых сил во всех сферах жизни и деятельности Советского государства, формирование принципиально новой интеллигенции, образование единой гражданской общности – советского народа – было крайне тяжёлой, точнее до конца так и не выполнимой задачей. Квалифицированные работники были необходимы для поднятия нового и восстановления пострадавшего в годы Первой мировой и Гражданской войн промышленного и сельскохозяйственного производства. Процесс школьного и вузовского обучения, приобщение широких масс к образованию также требовали новых кадровых сил, которых молодая республика ещё не имела. Часть и без того немногочисленной интеллигенции Российской империи не приняла события октября 1917 г., следствием чего стал её отъезд за границу или саботаж. Кроме того, советское правительство с недоверием и неприязнью относилось к работникам умственного труда бывшей империи, несмотря на их частичное использование в военном, производственном, школьном деле. Над большей частью интеллигенции (носительницей и создательницей духовных ценностей), не покинувшей Россию и сотрудничавшей с советской властью, в период репрессий 1930-х годов была учинена политическая расправа. Существовала потребность в создания новой – советской интеллигенции. Однако рабочих и крестьян характеризовали потенциальные возможности, природная смекалка, практический опыт долголетнего труда, а не теоретические знания и умения, приобретённые в ходе длительной кропотливой учёбы. Чрезвычайно низкий общий уровень культуры поднявшегося в прошлом угнетённого большинства стал значительной проблемой Советского государства. Проживавшие ранее в нищете, являясь в основном людьми безграмотными, далёкими от понимания духовных и материальных ценностей цивилизованного мира, народные низы российского общества теперь стали относиться к высшим социальным слоям. Реальность такова, что постижение культуры, внедрение в психологию и сознание не одного человека, а нескольких поколений потребности в истинной духовности представляют собой весьма длительный с точки зрения человеческой жизни процесс. Далеко не всегда он определяется только временем. Всколыхнувшая общество в результате революции волна неприятия прошлого, в том числе памятников культуры, церквей и храмов, олицетворявших старый режим власти, угнетавшей простой народ, нигилистический порыв, поддерживаемый революционной элитой в массах трудящихся, не способствовали их приобщению к нравственным добродетелям. Радикализм, насильственное отлучение верующих от религии, отход от общегосударственной идеи соборности и переход к воинствующему атеизму отвернул людей, в большинстве своём малокультурных, от общих духовных ценностей. Отсюда – низкая ступень развития и большая разница между провозглашёнными идеалами и реальной действительностью. Главной становилась коммунистическая идеология, обязательная для формирования советского человека, которая на практике часто входила в противоречие с общепризнанными в мире представлениями об образованности и интеллигентности людей. Понятной становится и длительная борьба партии с недисциплинированностью, пьянством и разгулом, половой распущенностью и преступностью своих работников в первые годы советской власти, особенно в сельских подразделениях. Партийные и государственные органы проводили значительную работу в плане чистки своих рядов, разъяснения элементарных правил совместного общежития, что подтверждают многочисленные материалы как центральных, так и региональных архивов [3, 4]. Массовая стихийность, вера в светлое будущее, непререкаемость кумиров, малограмотность и доверчивость простых людей использовались государственными и партийными структурами власти не только в целях внедрения в общественное сознание коммунистической идеологии, но и для проведения массовых репрессий против идеологических противников – «врагов» народа. Наконец, слабость и малочисленность интеллигенции в те годы не могли родить в ближайшем будущем новые поколения истинных интеллигентов. Тем не менее государственные верхи опасались даже новой, постепенно формировавшейся советской интеллигенции, которая со временем начала составлять реальную угрозу номенклатурной элите СССР. Главное для интеллигенции не столько образованность, сколько её гуманистические идеология и направленность, размышления над тем, как сделать народ счастливым, общечеловеческая добродетельность, стремление к добру. Не случайно основными стратами советского общества признавались дружественные классы рабочих и крестьян, а интеллигенция определялась понятием «прослойки». С точки зрения привилегий преимущества распределения общенародных благ сохранялись за рабочими и крестьянами. Образованные, выросшие в советское время писатели, поэты, музыканты, учёные лучше разбирались в существовавшей диспропорции реальной жизни, сравнивая прошлое и настоящее, «наше» и находящееся за «железным занавесом» «чужое», чем наносили вред социалистической идеократии. В подобных условиях перерастание СССР в фантомное государство стало неизбежностью. Вера в лозунги о реальной возможности создания коммунизма продолжала существовать и действовать в СССР до середины 1960-х годов. Строительство промышленных гигантов, коллективизация сельского хозяйства, революционные изменения в культуре, поднятие целинных земель проводились на волне общего подъёма, героического энтузиазма советских людей, приближавших, как им казалось, поистине справедливое и счастливое будущее. Значительную роль в долголетии социалистической идеологии сыграла Великая Отечественная война, которая сплотила гражданское общество страны в едином порыве борьбы за победу над фашизмом. Далее реализация долгожданной мечты была отодвинута периодом восстановления разрушенного в военные годы народного хозяйства. Марксистско-ленинская идеология, ставшая законом и моралью для советского народа, по-прежнему играла в этом святом труде главенствующую роль. Надо сказать, что идеи патриотизма, героизма, правдивости и честности вносили высоконравственное, гуманистическое начало в процесс позитивного воспитания молодёжи. Однако они составляли моральный кодекс, основанный на достижении политических, классовых целей, после развенчания которых его ожидал неизбежный конец. С 1970-х годов вера в социалистические идеалы постепенно начала таять, пока не угасла совсем, что вылилось в завершение советского строя, развал СССР. Содержание лозунгов о развитии социализма, общественной справедливости, о дружбе народов, войдя в противоречие с тем, что происходило в реальной действительности, было выхолощено. Моральный кодекс советского человека распался. Россия в 1990-е годы представляла собой хаотическое постсоветское пространство, в рамках которого начался период «дикого» капитализма и шла духовная деградация общества. Вера в коммунистические идеалы рухнула, а от религии народ был отвёрнут атеистическим советским строем, вырастившим в «безверии», как минимум, два поколения. Хотя в самые тяжёлые периоды жизни страны народ обращался к Богу за вечными духовными ценностями. Так, в годы Великой Отечественной войны люди потянулись в церковь, однако подобное поведение в целом не поощрялось, осуждалось государством и обществом. Период возрождения религиозной культуры со стороны руководства советской страны был недолгим. Поэтому до конца 1980-х годов «безверие» превалировало в сознании людей, по-прежнему оставаясь одним из главных направлений жизни и деятельности советского народа. Отсутствие веры, активно внедрявшаяся в повседневность населения страны западная культура, основанная на насилии, усугубили духовный кризис российского общества в конце XX – начале XXI вв. «Безверие» привело к нравственной распущенности, лёгкой восприимчивости в качестве образца поведения дурных поступков и зла. Сознавая трагические последствия социальной бездуховности, высшие органы государственной власти РФ изменили с начала нового столетия отношение к вере и церкви. Смена курса на возрождение духовности общества, по сути, явилась отражением постепенного возвращения людей к религии в самой жизни. Единение государства и церкви, здоровая нравственная основа религиозности масс способны восстановить в социальном сознании моральные ценности, духовную потребность в поощрении развития семьи и воспитания молодёжи в направлении добра и гуманности. Следование общества нравственным добродетелям обещает позитивные перемены и в политической жизни страны – восстановление единства нации и укрепление гражданской позиции российского народа.
Литература и источники 1. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т. XIIА. СПб., 1894. 2. Кадырметова Н.Н. Этноконфессиональная политика российского правительства в XIX веке по отношению к нерусским народам Среднего Поволжья: историко-политический анализ: автореф. дис. … канд. истор. наук. Казань, 2004. 3. См.: ЦГА РМ. Ф. П-326. Оп. 1. Д. 37. Л. 172, 195; Д. 45. Л. 61; Д. 50. Л. 8. 4. См.: ГА РМЭ. Ф. Р-627. Оп. 1. Д. 1. Л. 11-12 и др.
