Характеризуя социально-экономическое развитие СССР в 1970-е годы, следует учитывать, что, как и ранее, его перспективы в решающей степени определялись программными установками КПСС, конкретизированными и детализованными текущими партийно-правительственными постановлениями. В данной связи отметим, что еще в начале 1960-х годов руководство КПСС взяло курс на построение к 1980-м годам материально-технической базы коммунизма, причем главным условием реализации этой задачи провозглашались интенсификация народного хозяйства и использование достижений научно-технического прогресса. Несмотря на известную утопичность поставленной программной цели, в целом благодаря хозяйственной реформе 1965 г. к началу 1970-х годов СССР удалось добиться заметных позитивных перемен в сфере экономики. К примеру, прирост национального дохода в восьмой пятилетке составил 96,4 млрд руб. (или 199%). Причем примечательно, что темпы роста чистого дохода в восьмой пятилетке даже обгоняли темпы роста основных производственных фондов, составляя 154 и 152%, соответственно [5. С. 42]. Тем не менее намеченные III Программой КПСС конкретные рубежи экономического и социального развития на 1970 г. достигнуты не были. Не были выполнены и определенные программой задачи максимального использования достижений научно-технического прогресса в народном хозяйстве и соответствующего роста жизненного уровня населения. В целом, к началу 1970-х годов среди негативных моментов развития отметим недостаточно активное наращивание производственных мощностей по выпуску новой продукции, неудовлетворительное использование имеющихся производственных мощностей. Текущая работа, погоня за выполнением плана зачастую лишали видения перспектив развития, препятствовали улучшению качества роста. Как следствие, в стране не были осуществлены запланированные преобразования в деле комплексной механизации и автоматизации, ликвидации тяжелого физического труда. Фактически в промышленности преобладала техника и использовались технологии первой половины века. Во всех отраслях значительная доля рабочих была занята выполнением монотонного, зачастую тяжелого и не безвредного для здоровья ручного труда. Провал намеченных на 1960-е годы планов коммунистического строительства, зафиксированных в основном партийном документе, заставил руководство КПСС отказаться от задач, сформулированных в партийной программе. При этом вместо построения материально-технической базы коммунизма на передний план была выдвинута задача совершенствования «развитого социализма».
Тем не менее обращение к экономическим и социальным показателям, заложенным в план девятой пятилетки, показывает, что руководство КПСС продолжало ставить по-настоящему масштабные, амбициозные планы. Особо отметим, что на XXIV съезде КПСС в качестве стратегической цели партии был закреплен курс на интенсивное развитие экономики, повышение эффективности производства, органическое соединение достижений НТР с преимуществами социализма [11. С. 249-250]. Задачи интенсификации развития экономики страны в условиях научнотехнической революции обусловили рост влияния науки на все сферы человеческой деятельности и, прежде всего, на материальное производство. Особенностью развития сферы науки в условиях НТР стали прогрессирующее разделение труда и превращение науки в многоотраслевую сферу деятельности. Это предопределило не только растущий интерес к осмыслению места науки в общественном разделении труда, внедрению ее достижений в текущее производство, но и переход к практической реализации установки на всемерное развитие сферы научного знания. В частности, если в 1970 г. доля научных работников высшей квалификации составляла 26,7% их общей численности (в 1965 г. – 22,4%), то в 1975 г. она достигла 29,4%, а в 1980 г. превысила 30-процентный рубеж (31,7%). В целом общий объем ассигнований на науку с 1960 г. по 1980 г. увеличился более чем в 5,5 раз [6. С. 95-525]. При этом общая численность работников сферы науки выросла почти в 2,5 раза, а число ученых – в 3,9 раза при росте промышленно-производственного персонала в 1,7 и общей занятости в народном хозяйстве СССР в 1,5 раза [7. С. 564]. На наш взгляд, именно к 1970-м годам следует отнести заметный рост внимания к развитию принципиально нового явления – интеграции науки и материального производства. В это время практически оформились специфические обособленные сферы научного труда – фундаментальные научные, исследования, прикладные исследования и опытно-конструкторские разработки, сложилась соответствующая функциональная структура науки. Ускорение научно-технического прогресса сопровождалось ростом доли прикладных исследование и опытно-конструкторских разработок, что свидетельствовало о повышении роли социально-производственных функций науки – приложения научного знания к решению конкретных производственных научнотехнических проблем, их реализации в технических и технологических принципах и приемах, материализации научных знаний в новейших технических системах и пр. Объективно интенсификация развития научной сферы, «индустриализация» науки обусловили обособление в совокупных производительных силах специфической подсистемы – научных производительных сил. Среди прочего важным следствием отмеченного процесса стало возникновение своеобразной «индустрии науки» – производства научного инструментария, экспериментальной и вычислительной техники, приборов, оборудования и пр. В целом доля машин, оборудования, приборов и инструментов в основных фондах научно-исследовательских организаций постоянно увеличивалась. С другой стороны, самое серьезное внимание было обращено на ускорение развития традиционной «заводской науки». Ранее ее функции в основном ограничивались отбором научно-технических решений для предприятия, внедрением научных решений в производство, разработкой новых приспособлений к оборудованию и т.п. Однако в условиях ускорения научно-технического прогресса начался постепенный переход заводского сектора науки к проведению прикладных исследований и опытно-конструкторских разработок по проблемам, обеспечивающим коренной рост научно-технического уровня собственного производства и выпускаемой продукции на каждом конкретном предприятии (объединении) [3]. В итоге к концу периода, по данным выборочных исследований ЦСУ СССР, около 55% промышленных предприятий имели в своем составе лаборатории, конструкторские или экспериментальные подразделения, примерно 4,0-5,5% – подразделения, ведущие активные научные исследования и опытно-конструкторские разработки. Особенно высоким этот показатель был в отраслях машиностроения, где примерно 20-25% (в отдельных – 30-45%) предприятий и почти все производственные объединения имели в своем составе подразделения, ведущие НИОКР [9. С. 125-127]. Наблюдался также значительный рост доли инженерно-технических работников, занятых конструкторскими, технологическими и проектными работами. По данным НИИ труда Госкомтруда СССР, в ряде отраслей промышленности (нефтяной, химической, электротехнической, автомобильной и др.) на этих работах было занято 50-70% общей численности ИТР [10. С. 56]. Специфическим проявлением разрастания НТР «вширь» стала все более активная и результативная рационализаторская и изобретательская деятельность рабочих и инженерно-технических работников. В частности, примечательно, что при росте с 1965 г. по 1980 г. числа внедренных в производство рационализаторских предложений в 1,4 раза, количество внедренных изобретений выросло в 3 раза. Темпы же роста экономического эффекта от использования изобретений за тот же период в 5,4 раза превысили темпы роста экономического эффекта от рацпредложений. При этом особо отметим устойчивый рост экономического эффекта от внедрения изобретений и рацпредложений. Так, средний экономический эффект, полученный от использования рационализаторских предложений, составлял в 1965 г. 617,5 руб., а в 1980 г. – 1058,9 руб., от внедрения изобретений – соответственно 22,9 и 99,0 тыс. руб. [6. С. 99]. В целом рост уровня общей и технической образованности трудящихся обусловил исключительно высокий уровень и устойчивый рост отдачи затрат на изобретательскую и рационализаторскую деятельность. Кстати, он заметно превосходил отдачу затрат на науку. В 1980 г. 1 рубль затрат на изобретательство и рационализацию обеспечил экономический эффект более 17 руб., в то время как отдача на 1 рубль затрат в передовых НИИ составляла 5-7 руб. К тому же в целом в 1970-е годы доля внедренных в производство изобретений и рацпредложений составила 70-80% их общего числа, тогда как результаты, полученные в сфере НИОКР, использовались на практике в среднем на 50% [1. С. 229-239]. Рост внимания государства к проблемам НТР в рамках 1970-х годов привел к тому, что наиболее эффективной организационной формой соединения науки с материальным производством к концу десятилетия стали считаться отраслевые научно-производственные объединения (НПО), на основе сквозного комплексного планирования осуществлявшие всю совокупность работ цикла «исследование – производство». Впервые созданные в СССР в 1967 г., к концу 1970-х годов они были сформированы практически во всех ведущих отраслях. Общая численность НПО достигла полутора сотен. ХХVI съездом КПСС НПО были признаны принципиально новой и перспективной формой комплексного управления научно-техническим прогрессом. НПО выполняли весь комплекс работ – от постановки проблемы и проведения целевых научных исследований до внедрения их результатов в серийное производство. Включая в себя научно-исследовательские, технологические, проектно-конструкторские организации и промышленные предприятия,
НПО фактически выполняли роль научно-технических центров отдельных отраслей (подотраслей, всесоюзных производственных объединений) по закрепленной за ними специализации. Строгая координация деятельности подразделений НПО обеспечила существенное сокращение суммарных затрат на проведение НИОКР и более эффективное внедрение их результатов в производство (по ведущим НПО – «Позитрон», «Криогенмаш», «Агроприбор» – до 30%) [2. С. 17]. По расчетам К.И. Таксира, создание НПО обеспечило сокращение внедренческого периода в 1,5-2 раза [12. С. 29]. Вместе с тем реализация курса на всемерное ускорение научно-технического прогресса к концу 1970-х годов выявила и ряд серьезных проблем. В частности, стало очевидным, что отраслевые научно-производственные объединения оказались наиболее приемлемой формой интеграции науки и материального производства лишь в отраслях узкой специализации, где имелось большое число предприятий, сходных по профилю и технологии. В этом случае имелась возможность «тиражирования» техники и технологии и использования их значительным числом, а в отдельных случаях и всеми предприятиями отрасли. В таких отраслях научно-производственные объединения в полной мере реализовали свою функцию научно-технического обеспечения отрасли в целом. Разработки НПО «Микроприбор», например, использовались на 70 предприятиях, НПО «Союзнаучплитпром» – почти на 150% [8. С. 104]. Однако в тех отраслях промышленности, где преобладали предприятия, выпускавшие продукцию широкого и быстро обновляющегося ассортимента, или предприятия, выпускавшие уникальную продукцию, обеспечить ускорение научно-технического прогресса только за счет создания отраслевых НПО оказалось невозможным. Здесь возникала необходимость расширения научнотехнической комплектности производственных объединений (или даже предприятий), что достигалось посредством включения в их состав НИИ, проектно-конструкторских и технологических подразделений, опытного производства соответствующей специализации. Такие производственные объединения были созданы в приборостроении, станкостроительной, автомобильной, химической и некоторых других отраслях промышленности. В качестве примера можно привести опыт объединений ЗИЛ, ЛОМО, «Электросила», «Уралмаш», НКМЗ и др., которые зарекомендовали себя как высокоэффективные формы интеграции науки и материального производства и обеспечили значительный рост научно-технического уровня производства и выпускаемой продукции. На «Уралмаше», например, были разработаны несколько десятков новых видов машин и оборудования и освоен их выпуск. На НКМЗ разработано и выпущено уникальное оборудование, не имеющее аналогов в мировой практике тяжелого машиностроения (новые типы шагающих экскаваторов, прокатный стан – 3000, пресс усилием 65 тыс. т и др.). Также выяснилось, что преимущественно отраслевое развитие научнотехнического потенциала и производственно-хозяйственное управление сферой НИОКР в значительной мере препятствовали развитию действенных функциональных и обусловливали практически полное отсутствие организационных связей научных исследований с материальным производством в масштабе всего народного хозяйства, на уровне крупных сфер и комплексных отраслей. При этом создававшиеся комплексные программы решения межотраслевых и общих для всего народного хозяйства научно-технических проблем не имели соответствующего организационно-экономического обеспечения. Ответственность за исполнение комплексных программ возлагалась, как правило, на министерства и ведомства, более других заинтересованные в реализации целей программы. При этом, однако, функции ответственных исполнителей сводились преимущественно к координационной деятельности, поскольку ни одно министерство (ведомство) не имело возможности обеспечить реального управления деятельностью ведомственно обособленных соисполнителей программы. Вследствие этого многие важные для народного хозяйства научно-технические проблемы либо не разрабатывались вообще, либо исследования по ним велись крайне медленно. В данном контексте необходимо также особо отметить крайне неравномерное распределение научно-технического потенциала между отраслями материального производства, вследствие чего возможности ускорения научно-технического прогресса в отдельных звеньях народного хозяйства существенно различались. К примеру, легкая промышленность, находившаяся по числу занятых на втором месте после машиностроения, по обеспеченности научными кадрами стояла в ряду отраслей промышленности только на шестом месте. Отсталая научно-исследовательская и опытно-конструкторская база оформилась в пищевой, деревообрабатывающей, медицинской промышленности, в сельскохозяйственном и ряде других видах машиностроения [9. С. 8-9, 35]. Соответственно, руководство страны поставило задачу проведения переоценки научной и конструкторской базы всех отраслей народного хозяйства и соответствующей перегруппировки научных сил, а также последующего выравнивания научно-технического потенциала всех отраслей материального производства [4. С. 44]. Таким образом, научно-техническая политика оставалась в фокусе внимания руководства страны в рамках всего рассматриваемого периода. При этом в процессе ее разработки и реализации были определены вполне ясные и, вместе с тем, масштабные цели развития, найдены интересные организационные формы. Однако, на наш взгляд, они недостаточно полно учитывали назревшие потребности общего реформирования советского хозяйственного механизма.
Литература 1. Врублевский В.К. Труд на пороге третьего тысячелетия. Киев: Высш. шк., 1980. 2. Зыков Ю.А., Слетова Т.Л. Комплексные программы научно-технического прогресса. М.: Наука, 1977. 3. Каныгин Ю.М., Мироненко А.В. Роль исследовательской и опытно-экспериментальных служб предприятия в научно-техническом прогрессе. М.: Знание, 1974. 4. Материалы XXVI съезда КПСС. М.: Политиздат, 1981. 5. Народное хозяйство СССР в 1970 г. М.: Статистика, 1971. 6. Народное хозяйство СССР в 1980 г. М.: Статистика, 1981. 7. Народное хозяйство СССР. 1922-1982. М.: Статистика, 1982. 8. Научно-технический прогресс и экономика социализма. М.: Экономика, 1979. 9. Организационные формы связи науки с производством в промышленности. Л.: Наука, 1980. 10. Развитие общественного труда в условиях зрелого социализма. М.: Экономика, 1980. 11. XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 2. М.: Политиздат, 1971. 12. Таксир К.П. Научно-производственные объединения. М.: Наука, 1977.
