Проблемы социального развития имеют специфику их проявления в трансформирующемся обществе рыночного типа и, как следствие, с позиции философского знания требуют обоснованной авторской исследовательской парадигмы.
В результате изучения информационных и практических источников авторами предложены концептуально новые подходы к осмыслению и практической реализации ключевых концептов социального развития общества.

1. Историко-философская реконструкция исследования социального развития позволила заключить, что пока в изучении этого вопроса еще нет общих устоявшихся теоретических взглядов; техника анализа процессов функционирования более разработана, чем техника исследования процессов развития; наиболее дискуссионные методологические аспекты в современной трактовке данного понятия связаны с управляемостью (направленностью) выживанием и устойчивым состоянием социума.
Анализ механизмов социального развития показал необходимость более глубокого изучения внутреннего строения развивающихся социальных объектов и уровня их организации, позволяющих реализовать количественный подход к изучению процессов социального развития.

Ритуальный свадебный костюм мордовского народа наиболее ярко отражает отношение человека к традиционной одежде и отдельным ее компонентам. Важным является то, как он создает костюм, видоизменяет и использует его в разных ситуациях. Национальная одежда отражает отношения между людьми в обществе, в том числе и связанные с самой одеждой (см. [22. С. 3-17]). Проследить это можно на примере свадебного покрывала невесты.
Мордовская невеста со дня сватовства осознавала ответственность данного момента в своей жизни, ведь он был связан с подготовкой к будущим резким переменам: изменению ее социального статуса, места жительства, обязанностей в семье и т.д. Ее уже называли по-другому: «максанькай», «максанька» (выданная), «ладязь тейтерь» (помолвленная), «симф стирь» (пропитая дочь), «чиянь патя» (эрзя), «вяштень стирь», «вештень паця» (мокша) (просватанная). В Инсарском районе невесту называли «девушкой, у которой съеден пирог». Такое имя сохранялось до свадьбы. Предстоящие перемены вызывали естественное волнение, переживания. В это время девушке нужно было дошить недостающие предметы одежды, предназначаемые для одаривания родственников жениха, заучить причитания, выполнить необходимые ритуальные действия, соблюсти все правила. Рассматриваемый период продолжался от 2-3 недель до 3 месяцев, а иногда и дольше. Известно, что в старину свадьба происходила через год. Считалось: чем дольше невеста пробудет помолвленной, тем ей больше чести (подробнее см. [24. С. 211-223; 25. С. 56-58]).

Так, в 1852 г. в одном из отчётов вятского губернатора прозвучало, что «самыми зажиточными крестьянами считаются удельные, поселённые большею частью в хлебородных уездах Яранском и Сарапульском» [8. С. 102].
Главной отраслью хозяйства удельных крестьян в рассматриваемое время оставалось, как и по всему Яранскому уезду, земледелие. В начале XIX в. среднеуездный надел составлял 3,07 десятины. В большинстве крестьянских хозяйств наделы были меньше среднеуездного показателя [6. С. 114].
Решался земельный вопрос в удельной деревне путём выделения удельным крестьянам наряду с казёнными из фонда свободных земель и за счёт покупки земли у казны и частных лиц. В 1802 г. был издан закон, на основании которого можно было наделять удельных крестьян казённой землёй. Но уже в 1811 г. Департамент уделов был вынужден издать циркуляр о том, чтобы управляющие контор не выдавали представления о наделении крестьян землёй впредь до «особого распоряжения», так как вскоре после принятия закона Департамент уделов был завален просьбами о выделении казённой земли [8. С. 105]. В 1827 г. последовало уточнение правил: удельные крестьяне могли быть наделены казённой землёй только в многоземельных губерниях, что резко сузило сферу применения закона.

В 1951 г. на 6 предприятиях Управления промышленности строительных материалов при Совете Министров Мордовской АССР трудилось 585 человек промышленно-производственного персонала, в том числе 506 рабочих, 20 инженерно-технических работников, 29 служащих, 6 человек младшего обслуживающего персонала, 12 пожарников и сторожей, 2 ученика. В капитальном строительстве было занято 12 человек, на транспорте – 17, в жилищно-коммунальном хозяйстве – 3 работника [3. Д. 31. Л. 55-56].
Средняя годовая заработная плата рабочего составляла 4424 руб., ИТР – 8900, служащих 6259 руб., младшего обслуживающего персонала – 2350 руб., работников пожарно-сторожевой службы – 2910 руб., учеников – 2100 руб., строителей – 4160 руб., водителей – 5370 руб. и работников жилищно-коммунального хозяйства – 4600 руб. Однако сохранялась тенденция опережения роста фонда заработной платы на предприятиях по отношению к производительности труда.
К 1956 г. численность промышленно-производственного заводского персонала выросла до 824 человек, в том числе на Рузаевском предприятии – до 224, на Саранском – до 360, на Атемарском – до 108, на Трепаловском – до 85, на Кергудском – до 20, на Шишкеевском – до 27 работников. Численность промышленно-производственного персонала составляла 711 рабочих, в том числе на Рузаевском предприятии – 197, на Саранском – 310, на Атемарском – 94, на Трепаловском – 74, на Кергудском – 15, на Шишкеевском – 21 человек. Дефицит рабочих наблюдался на Саранском (56 человек), Рузаевском (30 человек) и Атемарском (26 человек) предприятиях [3. Д. 117. Л. 14].

Как известно, в постсоветский период в ряде бывших союзных республик существенную роль в управлении страной играли политики, находившиеся долгое время в эмиграции за границей. Так, существенный период своей жизни в эмиграции провели бывшие президент Латвии В. Вике-Фрейберга, президент Литвы В. Адамкус, министр обороны Эстонии А. Эйнселн. В Российской Федерации же представители русской эмиграции оказались по большому счёту невостребованными. Тем не менее контакты с русским зарубежьем у ряда отечественных политических организаций были. Далеко не в последнюю очередь это касается оппозиционных структур.
В период «застоя» какие-либо связи советских инакомыслящих правого направления с русскими эмигрантскими организациями и, прежде всего, с Народно-трудовым союзом (НТС) были практически невозможны, так как отношения «…с НТС по андроповской установке означало и «связь» с ЦРУ» [8. С. 102]. Последнее же обстоятельство автоматически вело к обвинению уже не в «распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», а к «измене Родине» (по первой статье максимальное наказание – 3 года, а по второй – от 10 лет до расстрела) [12. С. 32, 63]. Позднее, уже в период перестройки, с НТС довольно активно сотрудничали некоторые отечественные умеренно демократически настроенные политики, в частности В.В. Аксючиц [2. С. 7].

В соответствии с распоряжением № 4341-р Совета Министров РСФСР от 5 сентября 1957 г. было создано Управление строительных материалов Совета народного хозяйства Чувашского экономического административного района, в которое были переданы ряд заводов. Среди них кирпичные заводы: Алатырский (г. Алатырь), Ивановский (п/о Ивановка, Марпосадского района), Канашский (г. Канаш), Чебоксарский (г. Чебоксары). Шоркистринский (станция Шоркистры Урмарского района), Шумерлинский (г. Шумерля). В это же управление был передан Чебоксарский завод железобетонных изделий № 1 (г. Чебоксары) [1. Л. 1]. Начальником Управления промышленности строительных материалов Чувашского совнархоза был назначен Михаил Иванович Репкин1, а позже эту должность занимал В.Б. Бекман.
В последующие годы консолидация заводов, специализирующихся на выпуске строительных материалов в рамках вновь созданного управления, была продолжена. В 1959-1960 гг. из Промсовета Чувашской АССР были преданы Янтиковский (с. Гришино, Янтиковский район), Козловский кирпичный завод, Вурманкасинский завод керамических блоков (п. Южный, г. Чебоксары), известковый завод (р/п Козловка, Козловского района) и Урмарский известковый завод (р/п Урмары, Урмарский район) [4. Л. 3]. В 1960 г. в подчинении управления было уже 13 предприятий. 7 января 1961 г. в строй действующих вступили Чебоксарский завод ЖБИ № 2, директором которого был назначен М.В. Шувалов, и Мыслецкий кирпичный завод [7].

В условиях модернизации российского общества проблемы школьного образования являются особенно важными. К злободневным вопросам в современных условиях следует отнести анализ профессиональной подготовки и переподготовки педагогических кадров в дореволюционной истории нашей республики.
Некоторые аспекты формирования учительских кадров и их деятельность на территории Чувашии освещены в работах современных ученых Г.А. Александрова, А.В. Арсентьевой, Л.М. Гавриловой, Н.М. Ивановой, Д.Е. Егорова, Л.А. Ефимова и некоторых других. Однако проблема деятельности учительства в регионе не была предметом специального исторического исследования, в результате чего недостаточно изученными остаются профессиональная деятельность, повседневная жизнь учителей, их условия труда, взаимоотношения с учениками и родителями, общественностью. В этой связи актуальным является рассмотрение профессиональной подготовки школьного учительства в дореволюционный период. Изучение опыта предшествующих поколений позволит педагогам республики двигаться вперед значительно быстрее с учетом как достижений, так и ошибок прошлого.

На примере чувашских крестьян Янгильдинской волости Козьмодемьянского уезда

Развитие просвещения в Казанской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв. происходило в контексте общеимперской «доктрины» системы образования: буржуазные реформы 60-х годов и последовавшие за ними контрреформы Александра III определили состояние и направления развития образования в регионе. Однако последнее имело и свои особенности, что обусловливалось прежде всего многонациональным составом населения губернии, малочисленностью привилегированных сословий.
С учреждением Министерства государственных имуществ в чувашских селах Козьмодемьянского уезда стали открываться приходские училища, в которых наставниками определялись или сами священники, или богословы, окончившие курс наук в духовных семинариях и поступающие в учителя до открытия священнических вакансий. Цель образования для учащихся состояла в том, чтобы развить грамотность, а старательных мальчиков подготовить на должности волостных и сельских писарей, занимаемые обычно русскими. У наставников-семинаристов мальчики учились хорошо, так как они постоянно могли с ними заниматься в классах, не будучи прерываемы другими обязанностями [4. С. 200].

Различные аспекты социальной организации чувашей неоднократно привлекали внимание ученых, но этнографическое изучение проводилось главным образом на уровне таких ее структурно-организационных, перманентно действующих институтов, как община и семья. Вне поля зрения оказались «скрытые» неформальные группы или объединения, также действующие постоянно, но проявляющиеся в определенное время. К их числу можно отнести социальные группы, составлявшиеся в целях совершения религиознообрядовых и хозяйственных действий, отчасти регулируемых народным календарем, а в некоторых случаях проводимых по мере необходимости и потому носящих спонтанный характер. Состав таких групп постоянно менялся, в то время как роли и функции действующих лиц оставались большей частью
неизменными.
В настоящей статье рассматриваются праздничные осенне-зимние собрания группы чувашских девушек хeр сaри, игравшие определенную роль в календарной обрядности чувашей. Чувашское название праздника хeр сaри
буквально переводится как «девичье пиво». Обиходное народное название праздника – «девичий пир», отражает суть сбора девушек: приготовление пива для организации праздника с песнями, плясками и угощением.
Нами предпринята попытка выявить локальные варианты времени проведения этого праздника, состав участников на основе как архивных источников, опубликованных материалов, так и полевых материалов. Хронологические границы исследования конец XIX – 50-е годы XX вв.

Церковный суд во все рассматриваемые времена занимал важное место в судебной иерархии Российского государства. Это существовало с незапамятных времен, и его основные полномочия впервые были прописаны еще в Соборных Уложениях, например 1649 г. Его главное предназначение – обеспечение правосудия в среде духовенства, которое относилось, наряду с дворянством, к привилегированным сословиям и служило одной из политических и социально-культурных опор государства и его руководителей.
Византийская (Православная) церковь так же, как и католическая, боролась с ересью и колдовством нередко при помощи жестких методов. Приведем факт из византийской жизни VI в. н.э.: «В 581 г., в Антиохии некто Анатолий-возница с товарищами был уличен в тайном совершении языческих обрядов. Христианская полиция еле спасла обвиненных "служителей беса", "оскорбителей Христа и колдунов" из рук разъяренной толпы. Сам патриарх Григорий едва оправдался от подозрений в соучастии; народ притих, ожидая примерной казни Анатолия. Но лишь стало известно, что обвиненные присуждены только к ссылке, как народные страсти вспыхнули с новой силой. Когда ссылаемых стали сажать на шхуну, толпа сбила полицейские наряды, овладела шхуной и сожгла ее вместе с осужденными; сам Анатолий был еще на берегу и был отведен снова в тюрьму. Для удовлетворения народа его осудили на смерть от звериных когтей в амфитеатре» [9. С. 67].