Различные аспекты социальной организации чувашей неоднократно привлекали внимание ученых, но этнографическое изучение проводилось главным образом на уровне таких ее структурно-организационных, перманентно действующих институтов, как община и семья. Вне поля зрения оказались «скрытые» неформальные группы или объединения, также действующие постоянно, но проявляющиеся в определенное время. К их числу можно отнести социальные группы, составлявшиеся в целях совершения религиознообрядовых и хозяйственных действий, отчасти регулируемых народным календарем, а в некоторых случаях проводимых по мере необходимости и потому носящих спонтанный характер. Состав таких групп постоянно менялся, в то время как роли и функции действующих лиц оставались большей частью неизменными. В настоящей статье рассматриваются праздничные осенне-зимние собрания группы чувашских девушек хeр сaри, игравшие определенную роль в календарной обрядности чувашей. Чувашское название праздника хeр сaри буквально переводится как «девичье пиво». Обиходное народное название праздника – «девичий пир», отражает суть сбора девушек: приготовление пива для организации праздника с песнями, плясками и угощением. Нами предпринята попытка выявить локальные варианты времени проведения этого праздника, состав участников на основе как архивных источников, опубликованных материалов, так и полевых материалов. Хронологические границы исследования конец XIX – 50-е годы XX вв. В термине хeр зафиксирована определенная возрастная категория девушек, имеющих право на участие в празднике: совершеннолетние девушки, достигшие брачного возраста и считающиеся «взрослыми». В чувашской народной традиции исследуемого периода данной группе соответствовали юные участницы обряда в возрасте 15-16 лет. Предшествующая ей возрастная группа хeрача объединяла девочек 12-14 лет, которые не были непосредственными участницами праздника. Можно предположить, что возрастные границы хeр варьировались исторически и на более ранних этапах не были столь хронологически определенными. Так, если в качестве основных нормативных признаков, определяющих возрастные границы данной категории, считать достижение брачного возраста (начало) и брак (конец), то применительно к XVIII в., – когда, с одной стороны, девушки вступали в брак в 25-30 лет, а с другой родители отдавали замуж несовершеннолетних и возрастные рамки данной группы значительно «раздвигались». Основное значение имели народные представления о поре совершеннолетия – пике брачного возраста и его конце, с течением времени претерпевающей большие изменения [2. С. 72]. В соответствии с социальными нормами общинной жизни важными условиями для участия в хeр сaри становились: приобретение трудовых навыков, опыт социального общения, следование принятым стандартам поведения и этикетным нормам: «Кто пустит на хeр сaри девушек, не участвовавших в жатве хлебов?» – говорилось в народе. Сама организация праздника предназначалась для демонстрации определенных качеств и являлась своеобразным экзаменом для девушек, символически подтверждая статус их принадлежности к «брачной» возрастной группе [2. С. 72]. Время проведения праздника сильно варьировалось в зависимости от локальных традиций этнографических групп чувашей. Известный чувашский этнограф К.В. Магницкий указывает, что в Ядринском уезде хeр сaри устраивался в понедельник после Масленицы ночью; в Тетюшском и Цивильском уездах девичьи пиры начинались в декабре до Рождества и продолжались в разных селениях до самой Масленицы; в Козмодемьянском уезде – на Масленице [6. С. 235]. Однако Н.В. Никольский отмечает, что хeр сaри постоянно делали в ноябре [9. Л. 234], а Н.И. Ашмарин в «Словаре чувашского языка» объясняет, что этот обряд проходил на Крещение [1. С. 37]. Г.Т. Тимофеев в своем произведении «Тaхaрьял» отмечает, что хeр сaри устраивали по окончании Михайловой недели (православные отмечают Михайлов день 21 ноября/8 ноября по ст. стилю) [11. С. 137]. Во время наших экспедиций в Шемуршинский район Чувашской Республики информаторы рассказывали, что хeр сaри устраивали на праздник Казанской иконы Божией Матери (4 ноября/22 октября по ст. стилю), а в Комсомольском районе Чувашской Республики – на Покров (в ночь с 13 на 14 октября) [7]. Праздник хeр сaри у группы низовых чувашей (анатри) хронологически совпадал с кaшарни – праздником периода зимнего солнцестояния, отмечавшегося чувашской молодежью в течение двух недель, от Рождества Христова до Крещения, и являлся частью новогодних гуляний и праздников. У верховых чувашей (вирьял) традиционные девичьи пиры были приурочены к периоду проведения сурхури/кaшарни, который по времени совпадал с началом нового солнечного года и открывал цикл праздников и обрядов, совершаемых с целью благополучного достижения нового урожая и приплода скота. На следующий день после сурхури парни постарше совершали подворный обход деревни, собирая для девичьего пира муку, масло, солод, крупу и хмель. Молодицы, вышедшие замуж в прошедшем году, дарили полотенца, тканые узорные пояса. Эти подарки предназначались для лучших музыкантов, играющих на девичьем пиру. После обхода всех дворов собранные продукты относили в специально отведенный для хeр сaри дом. Здесь из собранных продуктов девушки варили обрядовое пиво, пекли пироги и другую снедь. Вечером назначенного дня в этом доме собиралась молодежь всей деревни и устраивала «большие посиделки». Девушки приглашали на хeр сaри своих подруг из соседних деревень. Во время приготовлений к празднику парни присматривались к девушкам и примечали, кто как умеет вести домашнее хозяйство, выбирали невест. На девичий пир приходили и взрослые. Они присматривались за поведением молодежи, выбирали для своих сыновей невест. Девушки в первую очередь угощали пивом пожилых, которые, получив ковшик пива, поздравляли всех молодых с новым годом, желали счастья и благополучия в наступившем году: парням – жениться, девушкам – выйти замуж и зажить дружной и богатой жизнью. В опустошенный ковш они опускали монетки, которые потом отдавались хозяину дома за аренду помещения [5. С. 178-179]. Основу участников составляли повзрослевшие девушки деревни, которые одевались в свои лучшие одежды: для конца XIX в. это суконная верхняя одежда, на голову тухья, сверху на нее лисья шапка, на ноги башмаки или кожаные сапоги, на плечо – тевет. Девушки старались наряжаться одинаково. В зависимости от количества девушек праздник мог происходить одновременно в двух или даже в трех местах одной деревни. Число устроительниц пира в этих случаях не превышало 10-12 человек в каждой группе [3. С. 227]. У верховых чувашей праздником было охвачено иногда целое село, кроме пожилых и стариков. В этих случаях село предварительно делилось на «улицы», в которых проходили отдельные пиры [4. С. 393]. В каждой группе, включающей 10-17 девушек одной «улицы», выбирался свой «главарь» и назначался «казначей». Все члены группы приступали к выполнению своих обязанностей. К исполнению своих функций девушки приступали уже на подготовительном этапе пира: договаривались о характере сбора и размере складчины, обычно включающей муку, солод, хмель, продукты и дрова, о выборе дома, приглашении музыканта или гостей. Способы организации складчины имели региональные отличия. У низовых чувашей расходы несли сами девушки и их семьи: каждая участница приносила необходимые продукты. Иногда складчину составляло уже готовое пиво. Так, в Буинском уезде Симбирской губернии пиво варили матери девушек: каждая должна была поставить 7-8 ведер, которые «вливались в бочонки, грузились на сани и привозились в дом, где намечалось собрание» [11. С. 137]. Праздник не замыкался в рамках одного селения, так как основной его смысл заключался в расширении социальных и пространственных границ. Территориально эти селения могли включать как близлежащие/соседние, так и отдаленные населенные пункты. Играли роль и принадлежность к общей сложной общине или одному церковному приходу, и организация совместных традиционных праздников и религиозных молений. В зонах этнокультурных контактов участницами пира становились также девушки разных национальностей [2. С. 74]. Девушкам-участницам их родственники выделяли лошадей и сами же их запрягали. В зависимости от времени года, использовали тарантасы или дорогие сани. В гривы лошадей заплетали ленты, а хвосты завязывали узлом. Также использовали лучшую сбрую: хомут с латунными украшениями, ременные узды, шлею, вожжи, чересседельник. На дугу вешали по одному или по два колокольчика. В состав молодежной группы для приглашения на пир гостей из других деревень также входили юноши, как правило, младшие или старшие братья девушек, исполняющие роль «охранников»: «На каждые сани – три девушки, на две лошади – два вершинника. Вершинник смотрит за лошадьми, следит за девушками, чтобы их не трогали, не ограбили, не украли. Вершинник держит нагайку, входит вслед за девушками в избу, стоит у дверей и наблюдает» [11. С. 137]. Въезжали в те дворы, у которых были открыты ворота. Во дворе сходили с повозок, черпали пива и с песней шумно заходили в дом. Следует отметить, что в этот день в чужой деревне открытых ворот бывало довольно много. Здесь следует иметь в виду то обстоятельство, что все девушкиучастницы являлись потенциальными невестами. Среди них часто бывала и та, на которую положили глаз в соседней деревне. В то же время самим девушкам интересно было побывать в доме возможного жениха. Если девушки и парни еще не были знакомы, то посещение деревни и дома становилось прекрасной возможностью посмотреть друг на друга и выбрать своего спутника жизни.
Участники обряда, войдя в дом, сажали хозяев за стол, вручали по кружке пива, кланялись им. Затем хозяева выпивали пиво, все вставали. Начиналось угощение зрителей. Одного из участников выбирали старшим, его функция заключалась в сборе денег с присутствующих. Кто выпивал кружку пива, тот обязан был положить на дно кружки столько монет, сколько может. За малую сумму никого не упрекали. Сборщик клал деньги в кошелек. Набранная сумма пересчитывалась и делилась между девушками поровну. Эти деньги родителям не отдавались. Таким образом, взрослые девушки могли иметь личные средства, необходимые им для покупки нарядов и приготовления к будущей свадьбе. Музыкальное оформление обряда сопровождалось игрой на гармошке или скрипке. В данном ритуале очень важное место занимали частушки и пляски. Все это надолго создавало веселое настроение. Обряд длился весь день и всю ночь. Закончив пить пиво, возвращались домой. Если пиво оставалось, то веселье продолжалось и в своей деревне [10. С. 93]. Опрашиваемые нами информаторы рассказывали, что на этот праздник парни и девушки собирались преимущественно в клубе, а их родня приходила смотреть на это действо и давала девушке (родственнице) деньги. Деньги оставались у девушки, и она могла купить на них что-нибудь для себя. Савельева Раиса Михайловна, 1935 года рождения несколько раз была главой (ертyce) хeр сaри и следила за порядком. Если у девушки был парень (жених), он тоже приходил посмотреть на то, как она поет и танцует, и за это обязательно должен был дать ей деньги. Хeр сaри, хeр сaри, Йeкeтсем укcа парсан Хeр сaри лайaх пулать. У Р.М. Савельевой было много родни, которая приходила посмотреть на обрядовое действо, соответственно, и денег она собирала больше остальных девушек. На первые деньги хeр сaри она купила синее покрывало, которое и по сей день напоминает ей о временах молодости [8]. Функциональный смысл праздника хeр сaри состоял в закреплении статуса взрослых девушек и ее субординации по отношению к другим взрослым социальным группам общины. Время проведения хeр сaри (осень-зима) характеризует праздник как начальный этап в цикле предшествующих браку молодежных встреч, увеселений, игр, продолжающихся в течение всего весеннего периода в хороводах, гуляньях хeр пуххи («девичьи сборища») и завершающихся «месяцем невест» – хeр уйaхe (июнь – начало июля), в ходе которого справлялись свадьбы.
Литература и источники 1. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Чaваш сaмахeсен кeнеки. Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во, 1950. Вып. 17. Х-Ш. 434 с. 2. Денисова-Вовина О.П. Праздник хeр сaри – «девичье пиво» в календарной обрядности чувашей // Сборник Музея антропологии и этнографии. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999. Т. XLVII. С. 71-82. 3. Золотницкий Н.И. Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с наречиями разных народов тюркского, финского и других племен. Казань: Типография Императорского ун-та, 1875. 279 с. 4. Комиссаров Г.И. Чуваши Казанского Заволжья // Известия общества археологии, истории и этнографии Казанского университета. Казань, 1911. Т. XXVII. Вып. 5. С. 311-432. 5. Культура Чувашского края: учеб. пособие / В.П. Иванов, Г.Б. Матвеев, Н.И. Егоров и др. / сост. М.И. Скворцов. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1994. Ч. I. 351 с. 6. Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры. Казань: Типография Императорского унта, 1881. 267 с. 7. Полевые материалы автора 2009 (далее ПМА): с. Бичурга-Баишево, д. Малое Буяново, д. Асаново, с. ЧепкасНикольское Шемуршинского района ЧР; д. Новочелны-Сюрбеево, д. Ивашкино, д. Новые Мурлаты Комсомольского района ЧР. 8. ПМА 2009: Савельева Р.М., 1935 г.р.; с. Бичурга-Баишево Шемуршинского района ЧР. 9. Рукописный фонд профессора Н.В. Никольского. История. Этнография. Фольклор: Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук. Отд. I. Ед. хр. 159. Инв. № 4705-4745. Л. 232-234. 10. Салмин А.К. Система религии чувашей. СПб.: Наука, 2007. 654 с. 11. Тимофеев Т.Г. Тaхaрьял. Этнографические очерки, фольклорные материалы, дневниковые записи
