Фигурные стихи на протяжении всей своей многовековой истории не раз становились объектом пристального внимания исследователей. Различным аспектам этого явления посвящали свои научные труды представители таких отраслей наук как филология, история и др. Соответственно и рассматривались фигурные стихи с позиции этих наук и их методологий, а достигнутые результаты вошли в общий культурный обиход.
Вместе с тем мир фигурных стихов представлен не только застывшим в неповторимом времени, но и полноценно развивающимся сегодня явлением. Чем больше временное пространство отделяет зрителя (читателя) и исследователя от создания фигурных произведений, тем более обширное проблематичное поле для их постижения и изучения перед ними открывается. Это связано, в частности, с особенностями миропонимания и мышления человека предшествующих эпох и нашего современника, а также с изощренной системой «зашифрованности» фигурных стихов, посредством чего парадоксальным образом приоткрывается скрытое содержание смысловых глубин их визуальных форм и богатство порождающих ассоциативных связей. В последнее время потребность современного человека в более глубоком познании этих произведений, ставших достоянием общечеловеческой культуры, неуклонно возрастает.
Научные исследования фигурных стихов, плодотворно разрабатывающие отдельные, тематически очерченные проблемы, на наш взгляд, должны быть восполнены целостным осмыслением – путём системного анализа и многостороннего синтеза, в том числе с привлечением данных сопредельных с искусствоведением дисциплин. Это позволит более глубоко исследовать фигурные стихи, а именно содержательность их визуальных форм. Расширение горизонта исследований содержания визуальных форм фигурных стихов, как объектов науки с усилением комплексного подхода к ним не отменяет, однако, непосредственного чувственного восприятия их как целостных произведений искусства, творимых по законам красоты. Единство этих условий всего лишь обеспечивает поиск и разработку новых способов выявления содержания визуальных форм фигурных стихов.

В теории музыкального искусства деятельности музыканта-исполнителя уделено внимания значительно меньше, чем композиторскому творчеству и его результатам. Наука об исполнительстве еще и сегодня далека от полной и всесторонней разработки. Не составляет исключения и теория хорового исполнительства, требующая дальнейшего развития и обогащения.
Профессиональная состоятельность хорового дирижера зависит от содержания и качества цели, которую он перед собой ставит. Наиболее перспективной целью, находящейся в поле зрения дирижера, является яркая концертная интерпретация произведений, подготовленная на репетициях, проведение которых требует от него множества профессиональных и человеческих качеств.
Для результативной деятельности дирижеру-интерпретатору необходим определенный комплекс знаний, умений, навыков и даже привычек, являющихся непременным условием достижения успеха в интерпретации музыки. Наиболее адекватным термином, очерчивающим границы этого комплекса, определяющим и отражающим его сущность, можно считать «интерпретаторское искусство» – особое профессиональное искусство дирижера, выступающего в роли истолкователя музыки.
Актуальность темы настоящей работы обусловлена назревшей потребностью осмысления интерпретаторского искусства как системы, представляющей собой целое, в котором важны все компоненты и элементы, что открывает перспективу углубления научных представлений о генезисе, структуре и функциях данной системы и внесения вклада в теорию музыкального исполнительства. Необходимость исследования области интерпретаторского искусства обусловлена диалектикой теории и практики музыкального исполнительства. С одной стороны, в дирижерском исполнительстве появилось много практических достижений, требующих изучения, с другой – не все то, что было в прошлом, достаточно глубоко осмыслено. В обозримом научном пространстве, охватывающем вопросы музыкального исполнительства, чрезвычайно мало трудов, рассматривающих данные проблемы именно с точки зрения системного подхода.

Беспрецедентный рост технических возможностей и всевозрастающее информационное единство постиндустриального общества сопровождаются постепенной эмансипацией от сдерживающего влияния нормативных систем и ценностных стандартов, что создает ситуацию мировоззренческой поливариантности, ведущей к идентификационной и моральной дезорганизации. В свою очередь парадигма постмодерна лишает культуру фундаментальных оснований для построения идентификационных, этических систем и прочих нормативно- регулятивных конструкций. Поиск путей выхода из создавшейся аксиологической нестабильности инициировал поворот от постмодерна к пост-постмодерну как новому этапу развития современной культуры. Не осталась в стороне от поисков аксиологической стабильности и Беларусь. Так, перестроечные процессы конца 80-х – начала 90-х гг. ХХ в. привели к растворению социалистических ценностных установок, вследствие чего белорусский социум на тот момент оказался вне каких- либо фиксированных идеологических или аксиологических метасистем. В результате же поиска ценностных ориентиров была сформирована идеология, опирающаяся на традиционные ценности белорусского народа. Подобная трансформация в аспекте перехода от аксиологической децентрированности к ценностной нормативности может быть отождествлена с поворотом от постмодерна к пост-постмодерну.
Пост-постмодерн находится в процессе становления и в качестве рабочей гипотезы в представленном диссертационном исследовании используются следующие хронологические координаты этого явления: от начала последней четверти ХХ в. (работы К.-О. Апеля) до конца ХХ в. (работы М. Готдинера) – теоретический этап развития пост-постмодерна, в большей степени характерный для узкого круга интеллектуалов; после трагических событий 11 сентября 2001 г. – новая фаза развития пост-постмодерна, когда необходимость возвращения к ценностной стабильности и этической определенности стала очевидной для широких общественных кругов.