Среди учеников профессора Московского университета Владимира Ивановича Герье (1837-1919) особое место занимает Иван Иванович Иванов (1862-1929), который остался в истории русской культуры прежде всего как литературовед и театральный критик. Его историческое наследие практически не изучено. Констатируемая в литературе принадлежность И.И. Иванова к ученикам Герье не подтверждена никакими исследованиями. Однако для характеристики особенностей научной школы Герье анализ исторической концепции И.И. Иванова представляет особый интерес, ибо позволяет уточнить проблематику ее представителей в связи с научными интересами самого учителя. Иванов родился в небольшом городке Белый Смоленской губернии в семье военного. В 1882 г. после окончания гимназии в Вязьме поступил на историко-филологический факультет Московского университета [10. С. 115]. В период обучения в университете он проявил разносторонность своих интересов. Всеобщую литературу он слушал у Н.И. Стороженко, признанного специалиста по истории английской литературы, вице-президента Нового шекспировского общества (New Shakespeare Society) [11. С. 693]. Под руководством Стороженко Иванов написал два студенческих сочинения «Гамлет и его толкователи в английской и немецкой литературах» и «Нравственное учение стоиков», удостоенных медалей на конкурсе студенческих работ. Тем самым Иванов повторил путь Герье, который в студенческие годы также получил две медали за филологические сочинения. При этом Иванов специализировался не на филологическом, а на историческом отделении. Он был активным участником университетского семинара Герье, а также бывал на его вечернем семинаре, куда приглашались лишь избранные. Здесь он познакомился с М.С. Корелиным и Р.Ю. Виппером, которые были на два курса старше его. Культурно-историческая проблематика исследований Герье, стоявшая как бы на стыке истории и филологической науки, привлекала Иванова. В 1886 г. он был оставлен Владимиром Ивановичем при кафедре всеобщей истории для подготовки к профессорскому званию. К этому времени Высшие женские курсы, где обычно преподавали магистранты Герье, находились на грани закрытия, но профессор привлек Иванова к чтению лекций на Московских педагогических курсах. Кроме того, Иванов с 1888 г. работал в Музыкально-драматическом училище при Московском филармоническом обществе [11. С. 263]. Однако большую известность Иванову принесли его статьи в журнале «Артист», где он с 1888 г. вел отдел театральной критики, а также заметки в «Русских ведомостях». В 1889 г. Иванов сдал магистерский экзамен и приступил к работе над магистерской диссертацией. С эпохой, которой должна была быть посвящена диссертация, учитель и ученик определились сразу – это история Франции в XVIII в. Первоначально Герье предложил Иванову тему о наказах депутатам в Генеральные Штаты 1789 г. Однако те наброски работы, которые представил магистрант, Герье не удовлетворили. Он даже пришел к выводу, что на основании наказов нельзя написать диссертацию, что привело к тому, что, когда П.Н. Ардашев высказал желание писать диссертацию по этой теме, Герье его отговорил [1. Л. 6]. Новая тема «Политическая роль французского театра в связи с философией XVIII века» находилась на пересечении интересов учителя Герье, уделявшего особое внимание идейным предпосылкам Великой французской революции, и ученика, уже прославившегося как театральный критик. В отличие от других учеников Герье Иванов не поехал в заграничную научную командировку, более того, в последний период его работы над диссертацией сам Герье находился за границей, и Иванов в письмах отчитывался о ходе печатания работы [9. Л. 1-1 об]. 9 июня 1893 г. Иванов был утвержден приват-доцентом историко-филологического факультета Московского университета. Две его пробные лекции «Мильтон как публицист» и «Идеи прогресса в XVIII веке» ярко отражали синтез историко-филологических интересов Иванова. 15 марта 1895 г. состоялась защита магистерской диссертации Иванова, которая получила неоднозначную оценку. Так, М.С. Корелин в своем дневнике записал по этому поводу: «Герье заметно стареет: он пропускает Иванова, сознавая невозможность его диссертации, потому что трудно и хлопотно писать отзыв для провала» [6. Л. 42 об]. Однако, возможно, в этом уничижительном замечании Корелина проявилась его болезненная мнительность: он считал, что Иванов способствовал охлаждению его отношений с Н.И. Стороженко [6. Л. 31]. О сложных взаимоотношениях Иванова и Корелина свидетельствуют письма последнего к Герье. Так, в письме от 19 августа 1894 г. он выражает неудовольствие в связи с тем, что Герье просил его стать оппонентом на диспуте Иванова. Он пишет: «Книгу Иванова получил и прочитал страниц около 100 без малейшего удовольствия, а подчас и злился». Ему показались незаслуженными овации публики на диспуте Иванова. Сам он проголосовал против [12. С. 310-311]. Однако отрицать полностью научную значимость диссертации Иванова нельзя. Несмотря на ряд недостатков, она представляла собой оригинальное сочинение, в котором переплелись методы исторического исследования и характерные приемы литературной критики. Значимость и новизна диссертации снижались в связи с тем, что она основывалась не на архивных источниках и малоизвестных иностранных монографиях, а на анализе известных текстов произведений философов и драматургов. В основе концепции исследования лежат положения, излагавшиеся в монографии Герье о наказах 1789 г., и его статьях об идейных предпосылках французской революции [4]. Структура книги представляется достаточно рыхлой, пропитанной той «историко-филологической» эклектикой, которая вообще была характерна для творчества Иванова. Начиная книгу с общей характеристики философии XVIII в., роли театра в общественной жизни, анализа основных драматических и сатирических произведений, Иванов затем переходит к отражению в театральных постановках реформы общественных отношений, религии, государства. При этом театр у него выглядит зачастую не столько отражением жизни, сколько двигателем общественных отношений. Стремление приписать общественные перемены исключительно идеям театральных постановок выглядит искусственно, и можно согласиться с мнением В.П. Бузескула о том, что Иванов «слишком уже преувеличивает роль театра в деле пропаганды философских и политических идей того времени, обнаруживает предвзятость суждения; вместо тщательного, беспристрастного анализа, дает часто неверное или произвольное толкование источников» [2. С. 28]. Своей задачей Иванов поставил установить «общие характерные черты просветительской философии, определить ее место в культурном развитии человечества, теоретическое и практическое отношение самих философов к своему делу» [7. С. VI-VII]. Он считает, что в науке недостаточно исследован сам механизм распространения философских идей в народных массах. Критически относясь к книге И. Тэна «Происхождение современной Франции», Иванов указывает, что в ней хорошо показано лишь «распространение идей в аристократическом салонном обществе» и «философия иногда принимает вид салонных упражнений в интересных, но совершенно бесцельных теоретических рассуждениях и сами философы низводятся до уровня праздных острословов, наполнявших досуги своих щедрых покровителей» [7. С. IV]. Он считает, что необходимо выяснить, каким путем проникали идеи философов в общественные слои, незнакомые с салонной жизнью. Его не удовлетворяют указания Тэна на связь требований буржуазии с доктринами Руссо. По мнению Иванова, в книге Тэна «просветительные идеи оказались уделом материально-благоденствующих классов, здесь философия могла вызвать новые политические и общественные идеалы, на долю народа осталась только слепая злоба …, бессмысленные подозрения и неудержимые истребительные наклонности» [7. С. V].
Чтобы исследовать настроения широких народных масс, ученый подробно анализирует содержание наказов (Cahiers) различных слоев французского общества и влияние на них философских сочинений. Он соглашается с выводами своего учителя Герье о наказах [5. С. 143], указывая, что при обработке первичных наказов более образованные чиновники внесли в них идеи философов XVIII века и тем извратили «патриотические заявления Cahiers» [7. С. 5-7]. Достаточно подробное внимание, которое уделил Иванов наказам, не согласуется со структурой книги. Однако это внимание можно объяснить тем, что Иванов вставил в книгу материалы, которые подготовил для первоначально планировавшейся диссертации о наказах [1. Л. 6]. Иванов считает, что при существовавшем в XVIII в. уровне образования, распространенности печатных изданий, строгости цензуры и слабом развитии почты идеи философов не могли распространиться широко среди простого населения, и выделяет «исключительную роль театра в философской пропаганде» [7. С. 150-152]. Так, он считает, что Вольтер своими пьесами превратил театр в «школу просвещения и свободы» [7. С. 738]. В драмах предреволюционного времени появился образ нового человека. «Он – одновременно проповедник и герой – вносил в старое общество представления о свободном чувстве, о человеческом достоинстве, о личной независимости, – пишет И.И. Иванов. – Он, вдохновляемый гуманными порывами сердца, пересоздавал семью на основах природы и правды, общество – на началах нравственной справедливости, религию – на идеях терпимости и свободной совести, государство на единении и взаимном доверии между подданным и государем» [7. С. 739]. Именно этот новый герой стал, по мнению Иванова, философом, критически анализирующим старый порядок. Он сравнивает предреволюционный театр с парламентом, в котором «официальная преграда между литературой и публикой оказывалась недействительной, – и все что волновало умы и сердца талантливейших и умнейших людей эпохи, становилось общественным достоянием, неиссякаемым потоком художественных образов и светлых идей, подмывало старые устои». Эти образы новых людей воспитывали, по мысли Иванова, новых граждан [7. С. 739-740]. Концептуально идеи Иванова были достаточно уязвимы даже с позиций идеалистической концепции Герье. Проведенный Иваном Ивановичем анализ содержания театральных постановок имел значение для истории западноевропейской литературы, но доказательств воздействия театра на действительно широкие слои общества представлены не были. Герье считал, что в диссертации Иванова недостаточно раскрыта историческая обстановка в предреволюционной Франции и позже дает своему ученику П.П. Шмелеву тему реферата для выступления в историческом обществе, фактически повторяющую тему Иванова [13]. В 90-е гг. XIX в. Иванов продолжает активно сотрудничать с рядом журналов и газет. Часть его журнальных статей вышли отдельными книгами (о И.В. Тургеневе, А.С. Пушкине, Шекспире и др.). На пересечении научных интересов Герье и Иванова находились их статьи об Ипполите Тэне, опубликованные в эти годы. Но если Герье в своих статьях 90-х годов восхищается прозорливостью Тэна в освещении старого порядка во Франции, то Иванов настроен по отношению к французскому ученому критически. Иванов обвиняет Тэна в «скороспелой ученой самоуверенности и инстинктивном пренебрежении к сложным нравственным процессам» [8. № 1. С. 145]. Он критикует французского позитивиста за то, чем его учитель в учении Тэна восхищался, – за недостаточно проработанный метод исследования. Он пишет, что это не метод, «а система, приведение в порядок рассеянного в разных местах материала, соединение его в одно целое» [8. № 2. С. 204]. Не видит Иванов достоинств и в столь ценимой Герье книге Тэна «Происхождение современной Франции», считая, что в ней «излагалась революция 1789 года с точки зрения аристократического современника коммуны» [8. № 4. С. 37]. По мнению Иванова, «исследование Тэна, сравнительно обширное и уснащенное цитатами из источников, не дало ни одной положительной новой идеи о старом порядке сравнительно с сочинением Токвиля» [8. № 4. С. 38]. К историческим сочинениям можно отнести небольшие книги Иванова «Император Александр II» (1899), «Как царь Петр стал преобразователем России» (1910) и др. Критики отмечали, что Иванову лучше всего удавались небольшие работы, считая, что его можно отнести к историкам литературы, «более заботящимся о красоте изложения и обобщений, чем о точности исследований», что «он не является самостоятельным исследователем и группирует материал уже разработанный» [10. С. 118-119]. Эта реферативность оказалась свойственна и его докторской диссертации «Сен-Симон и сен-симонизм», защищенной 14 октября 1901 г. в Московским университете. В период подготовки докторской диссертации возобновились активные контакты Иванова с Герье, который стал один из оппонентов на защите диссертации. При этом переписка теперь касается не только организационных вопросов, но и трактовки учения Сен-Симона [9. Л. 3-4]. Однако в Москве надеждам Иванова на профессорство не суждено было сбыться. После смерти М.С. Корелина профессорскую вакансию занимает другой ученик Герье – Р.Ю. Виппер. По рекомендации Владимира Ивановича Иванов едет в Новороссийский университет. В письме к своему ученику, профессору Новороссийского университета Е.Н. Щепкину, который сомневался, сможет ли Иванов, известный своими литературоведческими трудами, читать исторические курсы, Герье дает подробную характеристику Ивану Ивановичу. «В унив[ерситете] он [б]ыл на истор[ическом] отд[елении] и занимался у меня в семин[арии], а после унив[ерситета] б[ыл] предложен мною к оставлению в унив[ерситете] по каф[едре] ист[ории]. В печати он однако выступил критиком по р[усской] и вс[еобщей] лит[ературе]. Мне особенно памятны его прекр[асные] фельетоны по Шекспиру. Его первая диссер[тация] имела предметом литер[атурную] тему, но ему пришлось коснуться в ней и истор[ических] вопросов. Его докт[орская] дисс[ертация] посвящена С[ен] Симону, умств[енная] деят[ельность] которого избр[ажена] на шир[оком] истор[ическом] фоне. Как из этого видно, ученая деят[ельность] Ив[ан] Ив[ановича] вращалась в смежной области всеобщ[ей] лит[ературы] и всеоб[щей] истор[ии] и его можно считать представит[елем] так наз[ываемой] культурной истории» [4. Л. 1-1 об]. Однако Герье пишет, что рядом с Ивановым в университетском преподавании должен находиться другой профессор, который своим курсом «будет поддерживать в студентах интерес к истории в более строгом и специальном понимании этого слова» [4. Л. 1-2]. То есть он допускал, что Иванов в своем преподавании может уклониться в область литературоведения. Благодаря протекции Герье, Иванов стал в 1905 г. экстраординарным профессором Новороссийского университета по кафедре всеобщей истории. В период начавшейся революции 1905-1907 гг. два ученика Герье, два профессора Новороссийского университета оказались по разные стороны баррикад. Щепкин примкнул к кадетам, стал депутатом I Государственной Думы и за подписание «Выборгского воззвания» был приговорен к тюремному заключению. Иванов с позиций умеренного либерализма перешел в лагерь защитников царизма. В 1906 г. он стал ординарным профессором, в 1907 г. избран от университета выборщиком членов в Государственный Совет, а в 1908 г. был назначен директором Историко-филологического Института князя Безбородко в Нежине [10. С. 115-116]. В переизданиях своих работ после 1905 г. он выступил с резкой критикой взглядов Д.И. Писарева, Н.Г. Чернышевского, А.И. Герцена и Л.Н. Толстого. В период его директорства в Нежине огласку получили его грубые выходки в отношении студентов и коллег. Как считают современные исследователи, именно Иванова имел в виду А. Белый в произведении «Иванова Яма», когда писал «Иваны Ивановы задушили нашу молодость». В 1913 г. Иванов переезжает в Москву. В 1913-1917 гг. он работал сверхштатным ординарным профессором кафедры всеобщей истории Московского университета. Затем он на короткий период оставил университет, но с февраля 1918 г. вновь начал преподавать в качестве приват-доцента [11. С. 263]. Для характеристики личных качеств Иванова можно отметить, что в сообществе учеников Герье он всегда держался несколько особняком. Из личной переписки ученых можно сделать вывод, что он со студенческих лет воспринимался как комическая фигура и являлся предметом насмешек студентов. Поэтому у него не образовалось близких отношений со своими коллегами. Однако отношения Герье и Иванова, хотя и не отличались теплотой, всегда были взаимно вежливыми и уважительными. Историк с филологическим уклоном, точнее, филолог с историческими интересами, Иванов представляет собой в пространстве школы Герье некий обособленный элемент, связанный с учителем общими интересами к культурной истории и изучению роли идей в историческом развитии. Однако, имея в виду постепенное разрастание школы Герье до размеров научного сообщества по типу «незримого колледжа», следует признать, что в коммуникационном пространстве этой новой структуры место И.И. Иванова выглядит достаточно скромно.
Литература 1. Ардашев П.Н. Письмо к Н.М. Гутьяру от 5 марта 1895 // Российский государственный исторический архив. Ф. 889. Оп. 1. Ед. хр. 121. 6 л. 2. Бузескул В.П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале ХХ века. Л.: Изд-во АН СССР, 1929. Ч. 2. 222 с. 3. Герье В.И. Идея народовластия и Французская революция 1789 года. М.: С.П. Яковлев, 1904. 571 с. 4. Герье В.И. Письмо к [Щепкину] Евгению Николаевичу // Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 70. К. 34. Ед. хр. 73. 2 л. 5. Герье В.И. Понятия о власти и о народах в наказах 1789 года. М., 1884. 143 с. 6. Записки М.С. Корелина. Ч. II // Центральный исторический архив Москвы. Ф. 2202. Оп. 3. Ед. хр. 1. 135 л. 7. Иванов И.И. Политическая роль французского театра в связи с философией XVIII века. М.: Университетская типография, 1895. 748 с. 8. Иванов И.И. И. Тэн // Русское богатство. 1896. № 1. С. 129-173. № 2. С. 166-225. № 4. С. 29-64. 9. Иванов И.И. Письма к Герье В.И. // НИОР РГБ. Ф. 70. К. 44. Ед. хр. 50. 4 л. 10. Иванов Иван Иванович // Словарь членов Общества любителей Российской словесности при Московском университете. 1811-1911. М., 1911. С. 115-119. 11. Императорский Московский университет: 1755-1914: энциклопедический словарь / сост. А.Ю. Андреев, Д.А. Цыганков. М.: РОССПЭН, 2010. 894 с. 12. Корелин М.П. Письма к Герье В.И. // Цыганков Д.А. Профессор В.И. Герье и его ученики. М.: РОССПЭН, 2010. С. 214-319. 13. Шмелёв П.П. Роль французского театра прошлого столетия в деле распространения новых идей // Издания Исторического общества при Императорском Московском университете. Рефераты, читанные в 1896 и 97 году. Т. II. М., 1898. С. 93-127.
