«…Искусство Уистлера трудно отнести к какой-нибудь определенной художественной школе. Он воспринял и синтезировал в своем творчестве самые разные течения, не поддавшись ни одному из них. Свои пейзажи и портреты художник часто называл "ноктюрнами", или "цветовыми гармониями". Действительно, картины Уистлера отличает виртуозная тонкость и изысканность колорита, построенного, как правило, на сочетании одного-двух основных цветов» (Н. Кирдина). Джеймс Эббот Макнил Уистлер родился 10 июля 1834 года в одном из промышленных городов США — Лоуэлле. Осенью 1843 года Джеймс приехал в Санкт-Петербург вместе с отцом, инженером-путейцем, которого пригласило русское правительство для строительства железной дороги, которая должна была соединить две столицы. Годы детства и юности, проведенные Джеймсом в России, оказались самыми безоблачными и светлыми в его полной потрясениями жизни. Снежная русская зима с катанием на коньках по льду Невы, прогулки по Царскому Селу и Петергофу — ярчайшие детские впечатления художника. Мальчик рано пристрастился к рисованию. Уроки первоначально давал А. Корицкий, вольноприходящий ученик Академии художеств. В 1845 году Джеймс благодаря полученной подготовке был принят сразу во второй класс академии и приступил к рисункам с гипсов. Отправленный в Лондон на каникулы, Джеймс пишет отцу о том, что собирается смотреть картоны Рафаэля: «Я бы хотел, чтобы Вы могли пойти со мной! И Корицкий тоже, как бы мы наслаждались». В четырнадцать лет он твердо избирает путь художника. Но в апреле 1849 года скоропостижно умирает отец. Мать с детьми и гробом мужа возвращается на родину, в Америку… Приходит конец систематическим занятиям искусством. Отдав дань семейным традициям, Уистлер учится три года в Вест-Пойнтской военной академии, затем работает чертежником в Геодезическом управлении, где овладевает техникой офорта, необходимой для изготовления карт. Джеймс уволился из Геодезического управления в феврале 1855 года. Уистлер рассказывает: «Я писал портреты: кузины Анни Дени, Тома Уиннанса и других знакомых в Стонингтоне. Я сообщил родным, что уезжаю в Париж. Никто не возражал. Да все это уже намечалось с петербургских времен. Мне оставалось взять билет. Мне положили выплачивать в год триста пятьдесят долларов, которые я и получал очень регулярно». Он навсегда покидает Америку. Лишь много лет спустя его произведения совершат путешествие через океан, чтобы занять достойное место в музеях. В Париже Уистлер учился в мастерской Ш. Глейра, однако большее значение имело для него общение с Фантен-Латуром и с Курбе, а также дружеские связи с Мане, Дега и Моне. В 1858 году Уистлер опубликовал «Французскую Сюиту» из двенадцати гравюр, нарисованных в Париже, на Рейне и в Лондоне: «Ливерден», «Лудильщица», «На солнце», «Непрочная постройка», «Матушка Жерар», «Улица в Саверне», «Маленький Артур», «Тряпичница», «Анни», «Торговка горчицей», «Фюметта» и «Кухня». Офорты, в которых ясно ощущается влияние Рембрандта, принесли художнику известность. Уистлер занимался своими офортами в самых различных условиях, рисуя прямо на меди, без всякой подготовки или предварительных набросков. Для него медная доска и острие были тем, что бумага, перо или карандаш для других. Поэтому так редки его карандашные рисунки на бумаге, тогда как количество гравюр весьма значительно. Он уверенно владел иглой, каждый штрих попадал точно на свое место. В 1859 году художник пишет картину «У рояля». На картине, написанной в сдержанной цветовой гамме, изображены близкие ему люди — сестра Дебора и ее дочь Анни. Картина была послана в Салон 1859 года вместе с двумя офортами. Она была отвергнута, а два офорта — приняты. Своеобразие молодого художника, видимо, испугало жюри. Несправедливость этого решения вызвала скандал. Бонвен выставил в своей мастерской отвергнутые полотна, имевшие большой успех. Картина «У рояля» вызвала восторженные отзывы, среди них и Курбе. «Теккерей увидел ее и хвалил выше всякой меры…» В этот единственный раз печать была благосклонна к Уистлеру. С этого времени он стал широко известен… Начиная с 1859 года, в течение нескольких лет Уистлер кочевал между Лондоном и Парижем. В Лондоне он останавливался у своей сестры, леди Хейден, на улице Слоан. Иногда он приводил туда своих друзей. Уистлера привлекала своеобразная прелесть Лондона. Никто не понял и не почувствовал ее лучше его, ни Тёрнер, ни Констебль… Он понемногу совсем обосновался в Лондоне и до самой смерти всегда возвращался туда… С 1859 года он стал изучать Темзу. Он еще датировал свои офорты, и к этому году относятся одиннадцать досок серии Темзы. Он видел реку так, как никто до него не видел: то черной от сажи, то блистающей на солнце со своим лесом мачт, бесконечным рядом шаланд, мрачными пакгаузами, огромными доками с маленькими харчевнями на берегу. Он рисовал ее такой, какой видел, какой она была тогда… Среди этих офортов есть лучшие из того, что он вообще создал: «Набережная Черного Льва», «Тизак». В 1862 году Уистлером была создана лирическая композиция «Симфония в белом № 1. Девушка в белом». Уистлер выбирает композиции с элементами, которым достоверность не обязательна: музыка, к которой отсылает нас название картины, дарит художнику принципы композиции, базирующиеся на эмоциях, внутреннем темпе, чисто формальных аккордах. Но картина «Салон отверженных» вызвала смех у зрителей, приученных к совсем другой живописи. «Первым среди европейских художников Уистлер испытал увлечение искусством Японии и Китая. В цветных японских гравюрах на дереве его привлекала неожиданность и острота композиционного решения, выразительность ракурсов, радостные краски. Увлечение экзотическим Востоком он стремится передать в своих произведениях "Принцесса страны фарфора", "Каприз в пурпурном и золотом. Золотая ширма", "Пурпур и розовое. Ланге Лизен шести марок"» (В. Барашкова). В 1864 году Уистлер послал на выставку в Королевскую Академию два полотна — «Уоппинг» и «Длинные Лизен», или «Шесть марок фарфора». С этого момента наступает новый период в его художественном развитии. На следующий год он выставляет «Девочку в белом» — свое самое своеобразное, законченное и совершенное произведение, которое многие художники считают одним из лучших произведений века. На полотне — Джо Хайфермен, рыжеволосая ирландка, постоянная натурщица Уистлера в те годы. Вокруг нее мир экзотических вещей — японский веер, китайская ваза сине-белого фарфора. Мы ощущаем душевную ясность модели. Жемчужно-белые оттенки платья Джо в сочетании с насыщенными цветовыми пятнами — красными, розовыми, золотистыми, черными — создают мажорное, чуть приглушенное звучание этой «симфонии». В 1871 году Уистлер создает замечательный «Портрет матери». Это — одна из драгоценнейших жемчужин американского искусства. «Выдержанный в благородном созвучии серебристых, серых и черных оттенков, осязательно конкретный в передаче объемов и фактуры предметов, ясно уравновешенный в своей простой и непосредственно-естественной композиции, этот портрет был самым наглядным воплощением лучших качеств национальной американской реалистической традиции», — пишет А.Д. Чегодаев. Такие же четкие формы прямоугольников (стена, рамка картины, темная драпировка слева) художник применяет и при создании портрета английского историка и философа Томаса Карлейля (1872). Над полотном «Гармония в сером и зеленом. Мисс Сесили Александер» (1872–1874) Уистлер работал в продолжение 70 сеансов. Это самый очаровательный и самый изящный портрет художника. «Характеру юной грациозной девушки с капризно-печальным выражением лица, легкой, как порхающие над ее головой бабочки, и хрупкой, как стебельки изображенных рядом с ней полевых цветов, точно соответствует изысканное сочетание серых и зеленоватых тонов, в которых решен портрет, хотя художник ввел сюда и золотистые тона, — пишет Н. Кирдина. — Золотой полоской заканчивается черная панель; бантики на туфлях закреплены крошечными золотыми пряжками; волосы заколоты золотой булавкой; золото мы находим и в драпировке, брошенной на стул, и в узоре циновки на полу: картина написана широкими, свободными мазками. Тончайшие сочетания палевых, серых, серовато-зеленых, серовато-розовых оттенков великолепно передают и легкость одежд, и теплоту просвечивающего сквозь материю тела, и мягкость волос. Завершающий штрих этого портрета — подпись самого художника, напоминающая бабочку, окруженную овалом. И хотя портрет писался долго, кропотливая работа художника скрыта за блестящим артистизмом исполнения». К этому времени технические приемы художника уже сложились. Сиккерт пишет: «Техника Уистлера очень проста. Некоторые из ранних вещей… были на обыкновенном грунтованном светлом холсте. Позднее он предпочитал специально подготовленный холст, более грубый и тонированный обычно серым… Начиная портрет он сначала тщательно готовил подбор тонов. Палитрой ему служила поверхность овального стола, на котором ему было удобно смешивать краски. Затем он писал прямо без подмалевка. После сеанса он собирал остатки красок со стола мастихином и опускал в блюдце или блюдо с водой, чтобы пользоваться ими на следующий день… Чтобы "не загружать холста", по его выражению, ему нужно было принимать ряд предосторожностей. Употребление с самого начала полной палитры, включая медленно сохнущие краски, вроде черной жженной слоновой кости и розового краппа, причиняло ему бесконечные трудности. Здесь не трактат по технике живописи, и достаточно сказать, что метод Уистлера не подходил для писания больших картин, требовавших многих сеансов. Это был метод "алла прима", при котором фактически картина прописывалась заново на каждом сеансе…» Созданная в 1875 году художником картина «Ноктюрн в черном и золотом. Падающая ракета» стала неожиданно причиной громкого суда. Известный критик Д. Рескин обвинил Уистлера в том, «что он швырнул в лицо публике горшок с краской». Уистлер привлек критика к суду за диффамацию и оскорбление. Сказавшийся больным, Рескин прислал вместо себя на суд двух лордов, которых Уистлер, одаренный блестящим остроумием, смог совершенно уничтожить. Но судебный процесс, хотя и выигранный художником, привел к его полному разорению. В мае 1879 года для оплаты судебных издержек и других долгов на аукционе за бесценок были проданы его работы, дом и восточные коллекции. В том же году Уистлер уехал из Лондона в Венецию, заключив договор с Обществом изящных искусств о создании серии из двенадцати офортов этого знаменитого города. Ему приходилось в Италии очень туго, и иногда он попадал в тягостное положение из-за отсутствия денег, но художник хранил все созданное, собираясь сделать хорошую выставку по возвращении в Лондон. И действительно, выставка венецианских работ прошла с большим успехом, что, впрочем, лишь увеличило враждебность со стороны критики. «…В самом художнике произошел душевный надлом, — считает В. Барашкова. — По-прежнему все созданные им работы окутаны поэзией, им присуща особая свежесть и безупречный, изысканный колорит. Но ушла сила, чаще встречаются композиционные повторы, погрешности в рисунке фигур порой назойливо напоминают о себе. С годами пришло признание, успех, появились почитатели, богатые заказчики. "Портрет матери" приобрело французское правительство, портрет Т. Карлейля занял почетное место в Художественной галерее в Глазго». Не меньше своих картин Уистлер ценил свои работы декоратора. К сожалению, сохранился лишь интерьер знаменитой «Павлиньей комнаты» — столовой в доме Лейландов. Работая почти без эскизов, Уистлер создал нечто «совершенно новое, очень пышное, хотя и изысканное». Роспись «Павлиньей комнаты» предвещает панно стиля модерн конца XIX – начала XX века. «…Уистлер не переносил одиночества — до самой смерти… Его дом всегда был открыт для всех… Говорят, один чудак, бедняк-музыкант, которого Уистлер называл "первым эстетом", зашел однажды поужинать, попросился переночевать и кончил тем, что остался на три года… Дом Уистлера был открыт и для поэтов и писателей молодого поколения. А потом и светское общество стало в нем появляться… Хотя его картины еще не были приняты, сам Уистлер вошел в моду — его словечки, жесты были предметом разговоров на обедах и приемах. Начиная с этого времени публика была всегда в курсе малейших деталей частной жизни Уистлера… Уистлер прекрасно знал цену этой популярности. Среди людей, толпившихся вокруг него, пока он был в моде, он не мог найти друзей, которых он хотел бы иметь. Позднее он посвятил "Изящное искусство создавать себе врагов" "тем редким людям, которые уже смолоду отказались от дружбы многих"… Некоторые считали, что он не мог жить без ссор, что это составляло для него всю прелесть жизни. Но он сражался, только будучи вынужден к этому. А сначала жизнь его текла спокойно и без всяких тайн. Он верил на слово своим друзьям, пока они не доказывали на деле, что были его врагами…» (Пеннель). Умер Уистлер в Лондоне 17 июля 1903 года.
