Корабль «Коан-мару», на борту которого был и Ямагути, в ноябре 1947 г. прибыл в японский порт Хакодате. У Гогэна было много планов, однако прежде всего он собирался возобновить деятельность Годзю-рю, причём абсолютно самостоятельно. О создателе школы окинавце Мияги Тёдзюне он словно забыл – самолюбивому Ямагути ещё один патриарх был не нужен. Годзю-рю он уже считал собственной школой.
Советский лагерь остался позади, однако у Ямагути сохранилась патологическая ненависть ко всему так или иначе связанному с Россией. Каратэ и возрождение японского национализма для него были неразделимы.
Ямагути не мог смириться с переменами в послевоенной Японии. Ему не нравились молодые японки, которые начали употреблять косметику и предлагать свои услуги американцам; он презирал голодных японцев, помогавших оккупационным силам, чтобы прокормить себя. Он не выносил красных флагов на улицах, его выводила из себя активность компартии. «И эта голодная, бесстыжая Япония потеряла всю гордость своих славных традиций», – напишет позже Ямагути.
Однажды его переживания достигли предела. Ямагути решил совершить сэппуку. Дальнейшее пребывание на этой земле после поражения Японии в войне он считал бессмысленным и даже нечестным.
Ямагути, написав завещание, отправился в дзэнский храм Того в местечке Харадзюку. Там, как только взошла луна, он по традиции вознёс молитву духам, сел, скрестив ноги и положив рядом меч для сэппуку. Но вдруг произошло неожиданное – ему открылось Небо. Вот как описывает этот момент сам Ямагути:
«Я молился, чтобы сделать свой разум ясным и чистым, как незамутнённое зеркало. Я хотел умереть с честью. Через некоторое время я потерял все свои ощущения и лишь чувствовал, будто я гуляю по облакам и лечу по небу, утратив самого себя. Эти ощущения находятся выше моих возможностей описать их. Все прошлые неприятности были забыты, и я почувствовал, как моя душа парит в мире славы и умиротворения. Мне казалось, что я слышу голос, который что-то нашёптывал мне. Он звучал абсолютно ясно. Слова, что пришли ко мне, были следующими: «Предположим, ты умрёшь сейчас, а что же будет с твоей семьёй? Разве ты не осознал той миссии, которую ты должен исполнить в будущем? Ты должен серьёзно тренироваться и принадлежать миру боевых искусств» [212].
Это стало откровением для Ямагути. Кризис миновал, надо было продолжать традицию каратэ.
В апреле 1948 г. Ямагути Гогэн открывает свой первый послевоенный додзё, причём свою первейшую задачу видит в том, чтобы «усилить хребет японского народа». Одновременно он создаёт две националистические организации – «Общество патриотов» («Кокуси-кай») и «Информационный департамент общественной безопасности» («Коан Косин-дзё»).
«Информационный департамент» фактически являлся подразделением японской разведки, которая по понятным причинам не могла действовать легально в условиях оккупации. «Департамент» провёл ряд совершенно секретных акций. Одной из тех, которые стали известны, было предотвращение вывоза за рубеж внутреннего настенного орнамента (кэман ), украденного из монастыря Тюсондзи. Другие мероприятия, связанные с секретной деятельностью мастера каратэ, остаются тайной.
Одновременно Ямагути занимается перевоспитанием несовершеннолетних нарушителей, выполняя по сути полицейские функции. Некоторых из таких юношей он принимает в свою школу каратэ и прививает им любовь к боевым искусствам.
Ямагути постепенно приобретает всё большее влияние в сфере каратэ, его считают истинным воплощением самурайского духа. О нём уже ходит множество слухов. Например, рассказывали о том, как гоминьдановские власти Китая, схватив его, бросили в клетку с тигром, а Ямагути убил зверя одним ударом кулака. После этого подвига, как писали наши отечественные авторы, Ямагути «был отпущен на волю и с почётом препровождён на родину» [7]. Ямагути опроверг этот слух на страницах журнала «Каратэ», поскольку такое изложение событий целиком противоречило бы его версии о лагерях для пленных и допросах в ГПУ. Доподлинно известно, что освобождён он был, как и большинство японских военнопленных, вполне обыденным образом, без участия «поверженных тигров».
Ямагути пользовался немалой поддержкой государства, видимо, и благодаря своей тайной профессии. Если его учитель Мияги создавал на свои деньги первые секции Годзю-рю, преподавал в других странах мира и страдал, когда его ученики не видели за каскадами приёмов духовной сути каратэ, то Ямагути был другим человеком – одновременно самураем и ниндзя, столь же мужественным, сколь и хитрым. Для него каратэ стало одной из составных частей глобальной идеи – величия японского духа. Он мог радоваться, вспоминая победу японского флота над российским в Цусимском проливе, мог испытывать особое удовлетворение от того, что ударил коммуниста (обратим внимание – не хулигана, не нападающего, а именно идеологического врага). Все эти черты несовместимы с классическим образом мастера боевых искусств, хотя и близки самурайским идеалам.
Ямагути практически не поддерживал отношений с Окинавой, где было немало талантливых мастеров Годзю-рю. В свою очередь мир окинавского Годзю-рю, стоящий ближе к истокам истинного стиля, перестал признавать Ямагути, обвинив его едва ли не в самозванстве.
Это ничуть не смутило Ямагути Гогэна – человека весьма решительного. Он, не обращая внимания на Окинаву, самостоятельно создал в мае 1950 г. Всеяпонскую Ассоциацию каратэ-до Годзю-кай. Возникновение единой Ассоциации, президентом которой стал Ямагути Гогэн, положило конец всем «разночтениям» в Годзю-рю. Вскоре собралась комиссия, которая привела все ката к единому стандартному виду – тому, который практиковал сам Гогэн.
Сыновья Ямагути Гогэна продолжили дело отца. Старший сын Госэй и второй, Госэн, отправились в США, где открыли филиалы Годзю-кай, и сегодня Годзю-рю благодаря их деятельности особенно популярно в Калифорнии. А с 1963 г. начинают проводиться регулярные чемпионаты Японии по Годзю-рю.
Ямагути значительно меняет структуру Годзю-рю, вводя туда немало аспектов, являющихся абсолютно новыми для классического каратэ, но тем не менее проистекающими из самой сути духовного осознания Гогэном боевых искусств. Он объясняет, что в основе Годзю-рю – несколько составных частей: синтоизм, боевые искусства (собственно каратэ), йога и дзэнское созерцание. В техническом плане японское Годзю-рю состоит из следующих частей: базовые упражнения (кихон), базовые движения и связки (кихон идо), формальные комплексы (ката), свободные поединки (дзю-кумитэ).
Ката в этом стиле заметно отличаются от ката в стилях Сётокан, Сито-рю и Вадо-рю. Все ката подразделяются на подготовительные (дзюнби ката), базовые (кихон ката) и высшие ката, или «ката открытой руки» (кайсу ката). К подготовительным ката относятся несколько ката Тайкиёку, к базовым – знаменитые комплексы Сантин и Тэнсё, а к высшим ката – Сайфа, Сэйсин, Сансэру, Сисотин, Сэйсан, Сэйпай, Курурунфа, Супарумпэй. Всего в стиле 22 ката.
В Годзю-рю были включены дзэнская медитация и совершение дзэнских ритуалов, например молений в храме. Другой не менее важной частью стала йога, на основе которой построены практически все дыхательные упражнения в Годзю-рю. Ямагути привлекает в йоге то, что, по его мнению, она может сделать совершенными тело и дух. Он в равной степени практиковал и хатха-йогу (йогу физического тела, базирующуюся на позициях-асанах), и духовно-созерцательную йогу – раджа-йогу. Особенно много внимания в Годзю-рю уделяется дыхательному аспекту йоги – пранаяме, которая выполняется в различных позах-асанах. Примечательно, что учителями самого Ямагути в йоге были как японцы, так и европейцы, получившие наставления от учителей в Индии, в частности норвежец Пер Винтер.
Последователь школы Годзю-рю должен преодолеть пять аспектов жизни: желание наносить вред другим; сексуальные желания и стремление к удовольствиям; стремление к богатству и изобилию; незнание истинной Реальности и истинного Я; гордость своим благородным происхождением, благосостоянием и учёностью.
Первые шаги на этом пути заключаются в следовании простейшим морально-этическим наставлениям, которые составил Ямагути; теперь их заучивают наизусть в школах Годзю-рю. Каратист должен:
1. Гордиться тем, что изучает Годзю-рю.
2. Всегда правильно соблюдать ритуалы.
3. Воспитывать в себе силу и чистоту духа.
4. Воспитывать в себе дух солидарности, основанный на взаимной поддержке.
5. Уважать моральные традиции японского будо.
Но самым главным для Ямагути стало учение синтоизма. Он трепетно верил в духов; его вера особенно усилилась после откровения в храме Того, когда он хотел совершить сэппуку. Он гордился тем, что свои религиозные воззрения вынес не из книг, а из жизненного опыта, прежде всего – из практики Годзю-рю. В 1963 г. Ямагути создал даже специальное преломление синтоизма для каратэ, назвав его Годзю Синто. Программный документ этого учения гласит: «Основой должен стать дух боевых искусств; Путь Богов, или синтоизм, должен быть центром поклонения тех, кто преисполнен веры» [212].
Ямагути часами медитировал, взирая на прозрачный хрустальный шар, усиливая своё «ментальное проникновение» в суть вещей. Безусловно, это был человек сильный и бескомпромиссный, однако его мистицизм сводился не к постижению божественного начала, а к общению с духами, что казалось ему абсолютно нормальным. Его мировоззрение, как и мировоззрение любого синтоиста, было не столько религиозным, сколько оккультным. Случаи, о которых он вспоминал, подтверждают это.
Однажды ему явился его предок, поведавший о страшном проклятии, которое властвовало над его родом. Когда-то давно вор забрался в их дом и был убит. С тех пор его дух преследовал семью Ямагути, отчего старший сын в семье всегда умирал. Интересно, что и старший брат Гогэна также умер молодым. Ямагути совершил древний обряд, который должен был избавить его от злого духа. Он вонзил спицу длиной почти в пятьдесят сантиметров в соломенную куклу и пустил её вниз по реке, а сам в это время распевал заклинание. Злой дух был побеждён.
Каждый день Ямагути вставал в четыре часа утра и совершал синтоистский ритуал вместе со своей женой. Он регулярно посещал и дзэнский храм, медитировал. До глубокой старости Ямагути, надев ритуальное кимоно после омовения, принимал позицию кэкафудза: садился, положив правую ногу на левое бедро, и так медитировал в течение нескольких часов. Лишь изредка он позволял своим ученикам принимать более простую позицию ханкафудза – правая нога не на бедре левой, а рядом. Но и это Ямагути считал уже отклонением от ритуала.
Сколько ипостасей сочеталось в этом человеке – мастер боевых искусств и дзэн-буддист, мистический философ и националист, синтоист и разведчик... Ямагути Гогэн, безусловно, яркая личность, весьма характерная для каратэ. Когда-то Фунакоси Гитин, дав толчок к развитию каратэ в Японии и не будучи особенно щепетилен в средствах, не подозревал, что мистическим образом он порождает и особую психологию таких людей, как Ямагути. Зёрна, посеянные «отцом каратэ», начали давать всходы.
