Миссис К. постоянно засыпала меня бесчисленными жалобами. Иногда я даже переставал их записывать. Она всегда пользовалась ярким макияжем, и после осмотра ее глаз я часто стирал с пальцев зеленые тени для век. Большую тревогу у меня вызывали ее высокие каблуки, тем более что походка у нее была нетвердой, а недавно она сломала руку сразу в трех местах. Фигура миссис К. была по-прежнему стройной, и многие мужчины заглядывались на нее.
В течение многих лет она страдала от аритмии, которую мне удалось снять при помощи лекарств. Миссис К. по своей природе была жизнерадостной и даже немного легкомысленной женщиной, но в последние годы у нее начались приступы депрессии. Я никак не мог выяснить причины ее подавленности. Состояние ее здоровья было стабильным. Сама она говорила, что каждый визит, ко мне дает ей большой заряд оптимизма.
Во время одного из посещений жалобы миссис К. стали еще более настойчивыми, чем обычно. Я, как и всегда, пытался переубедить ее, на что она заметила: «Очень странно. Вы считаете, что у меня все в порядке, а мой лечащий врач утверждает обратное». Оказалось, что он предупредил ее о том, что из-за остеопороза любое падение может закончиться серьезным переломом, а дивертикулит рано или поздно приведет либо к перфорации, либо к непроходимости кишечника. Более того, он заявил: «Разве вы можете хорошо себя чувствовать, если у вас нарушена функция щитовидной железы, желчного пузыря, имеются камни в почках, не говоря уже о запущенной форме артрита?».
Теперь, когда я утверждал, что у нее все в порядке, она отвечала: «Но вы единственный врач, который так считает. Когда я обращаюсь к другим врачам, они говорят, что я насквозь больна и медленно умираю. Наверное, я так хорошо себя чувствую потому, что они вылечивают меня к тому самому моменту, когда я должна идти к вам».
Однажды во время визита она не пожаловалась ни на что, кроме хронического запора.
— Что с вами случилось? — удивился я.
— В этом году я не ходила ни к одному врачу, кроме вас, — ответила она.
Каждый пожилой человек несет в себе багаж прожитых лет. Во время короткого визита можно отметить только основные контуры человеческой натуры, а детали и подробности остаются неохваченными, Я считаю, что первый визит очень важен, поэтому беседую с новым пациентом час и больше, до тех пор, пока за диагнозом не начинает вырисовываться живой человек. Только в этом случае воображение помогает мне дописать недостающие детали. Часто приходится догадываться, что послужило причиной того или иного поступка или образа жизни. Но бывает, что прыщик на подбородке оказывает на жизнь человека большое влияние, чем тяжелая травма, перенесенная в далеком детстве. Если врач хочет исцелить, он должен докопаться до таких интимных деталей, которые могут быть неизвестны близким пациента. Сочувствие и понимание прошлых неприятностей не заставят их исчезнуть, но помогут пациенту отнестись к ним с меньшим напряжением.
Моей пациенткой оказалась 84-летняя женщина с мертвенно бледным лицом. Я заподозрил у нее микседему. Именно при этом нарушении функции щитовидной железы лицо человека принимает выражение посмертной маски. Я еще больше утвердился в своем подозрении, когда она направила на меня свой остановившийся взгляд, и я почувствовал себя оленем, ослепленным фарами движущегося на него автомобиля. От этого взгляда невозможно было спрятаться.
— Что привело вас ко мне? — спросил я.
— Стенокардия, синдром Шарко, болезнь позвоночника, язва желудка, эмфизема, почечная недостаточность, подагра... Мне продолжать? — бросила она с вызовом.
Эта женщина все еще была весьма привлекательна и даже красива. Меня удивило то, что она никогда не была замужем и всю жизнь провела с братом, которому уже исполнилось 90 лет.
Когда я прямо спросил ее об этом, она сказала:
— О замужестве не могло быть и речи.
Во время осмотра я с удивлением обнаружил, что у нее на руках растут густые, жесткие волосы. Я спросил, пользуется ли она бритвой. В ее ответе было столько горя, столько невысказанного страдания, что я пожалел о своем вопросе.
— Эти отвратительные длинные волосы появились, когда я была еще маленькой девочкой. Они стали для меня настоящим кошмаром. Я не могла носить кофточки с коротким рукавом, купальники, не могла загорать. Я всегда их стыдилась. И вы еще спрашиваете, почему я не вышла замуж?
Она пришла ко мне на разовую консультацию, но в конце визита спросила:
— Когда мы встретимся в следующий раз?
— А как же доктор X., у которого вы лечитесь вот уже 30 лет?
— Пришло время перемен. Вы лучше понимаете меня.
Во время последующих визитов я понял, что этот недостаток внешности, перевернувший всю жизнь этой женщины, ни разу не был замечен ни одним из врачей, наблюдавших ее. Как, впрочем, остался незамеченным и гирсутизм, которым она страдала.
Иногда я сталкиваюсь с такими проблемами моих пожилых пациентов, которые кажутся неразрешимыми. Тогда я разбиваю проблему на маленькие составляющие и говорю себе: «Ты не можешь справиться с этим, но остальное тебе вполне подвластно». И тогда на поверхность всплывают различные решения.
Она была седой, румяной и очень симпатичной старушкой с зелеными глазами, полными слез. Ее голова с прической на прямой пробор, навевающей мысли о викторианской эпохе, казалось, была накрепко зацементирована в одном и том же положении. Малейшее движение вызывало приступ сильнейшего головокружения. Это был результат автомобильной аварии. Она пришла ко мне, потому что ей поставили ошибочный диагноз — «стенокардия» — и назначили лекарства, вызвавшие множество осложнений. Она почти ничего не видела из-за катаракты, не могла быстро двигаться и даже спала сидя, потому что боялась упасть, вставая утром с кровати. Она наблюдалась у многих врачей, но безрезультатно.
Я не обнаружил у нее стенокардии и отменил все сердечные лекарства. После этого у нее исчезли все симптомы, включая повышенную утомляемость, однако головокружение осталось. Я не знал, что еще можно сделать, и спросил ее:
— Чем бы вы хотели заниматься больше всего?
— О, дорогой доктор, как бы мне хотелось снова играть на пианино, я так это любила.
Однажды она музицировала и упала со стула, поэтому боялась подходить к инструменту. Целыми днями она ничего не делала, но улыбка не покидала ее милое лицо. Раньше она много читала, но и теперь, практически лишенная зрения, сохраняла богатый внутренний мир. Самой большой ее гордостью была дочь, сделавшая весьма успешную карьеру.
Когда я сказал, что она вполне может снова играть, она возразила:
— Не могу. Как только я начинаю играть быстро и поворачиваю голову, головокружение становится настолько сильным, что я падаю со стула.
— А вы стали бы играть, если бы не падали?
— Конечно.
— Тогда эту проблему можно решить.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Почему бы вам не купить себе кресло с подлокотниками, с которого вы не упадете?
Спустя шесть месяцев, во время следующего визита она рассказала мне, что снова играет на пианино.
— Вы не боитесь упасть?
— Нет. Мы сразу же купили глубокое кресло с подлокотниками, и с него я не падаю.
Это был тот случай, когда в царстве зажгли маленькую свечку, осветившую чью-то жизнь. Врач должен учить пациентов принимать старость, но не последствия старческого мышления. Великий французский поэт Поль Клодель написал в день своего 80-летия: «Мне 80 лет. Глаза больше не видят. Уши не слышат. Нет зубов, нет ног, нет дыхания, но когда все уже сказано и сделано, можно обойтись и без них».
