Вопрос: Что нужно сделать, чтобы не рассердиться?

Ответ: Для этого надо рассердиться, только не на человека, а на демона, который вводит человека в грех, является изобретателем, совершителем и завершителем всякого греха. Человека, провинившегося перед нами, мы видим, а демона, который бесконечно более виновен – и перед нами, и перед досадившим нам, видеть не можем. Поэтому мы просто забываем о его существовании и считаем причиной греха и источником зла человека, подобного нам. Есть аскетический прием: подавлять гнев, не давая ему прорываться наружу через злое слово, как вырывается из печи огонь. Расчет здесь правилен, но сами отцы признают, что этот путь долог: лишь постепенно человек может научиться сдерживать гнев, он еще продолжительное время будет борим мысленным гневом, которому поставил, как преграду, свои сжатые губы.

Однако есть и другой метод, основанный на том, что гнев – это не сила, чуждая человеку, а способность души ограждать себя от греха и демона, но способность поврежденная, извращенная грехопадением, которая сама превратилась в грех. Гнев дан нам как оружие против демона, мы же обратили это оружие против человека, а в сущности, против самих себя.

Шестая заповедь: Не убий[73]. Убить – значит уничтожить, лишить жизни. Первый убийца – это демон, который лишил человека вечной жизни, оторвал его от Бога – источника и полноты бытия, подчинил власти ада и смерти. После своей земной жизни человек переходит в вечность. Убийца прежде всего тот, кто лишает, как бы отнимает у него истинную жизнь в вечности. Потеря вечности – самая страшная катастрофа. Это непоправимое несчастье, неисцелимая болезнь, черная бездна, откуда уже нет возврата. Поэтому худший вид убийства – это отнять у человека веру, разлучить его с Богом, сделать для него конец земной жизни началом инобытия как мучительного состояния без любви и надежды. Душа человека наполняется какой-то страшной черной пустотой. Он понимает, что потерял, но в то же время без благодати сердце его не может любить Бога. Он не только попадает в рабство сатане, но и делается подобным ему. В этом заключается страшная тайна вечных мук, невозможность обратиться к Богу той душе, которая, страдая, кричит: «Ненавижу!».

Пятая заповедь: Почитай отца твоего и мать твою.

Буквальный смысл этой заповеди понятен, поэтому не будем останавливаться на нем. Скажем лишь, что основа ее – чувство благодарности, без которого невозможно христианство.

В душевном плане пятая заповедь представляет собой учение об иерархии. Нужно подчинить себя вышестоящему звену в единой иерархической цепи (как бы включить себя в некую энергетическую сеть) – подчинить, чтобы иметь возможность воспринять. Здесь непокорность старшим – это выключение себя из структуры. Без соблюдения иерархии и субординации (подчинения низшего высшему) невозможны никакое общество и никакая система, начиная с семьи и кончая государством, даже более того: начиная с атома и кончая космосом.

В Церкви существует несколько видов иерархии. Это небесная иерархия – чины Ангелов, затем святые – по мере их просвещения Божественным светом и иерархия собственно церковная, которая разделяется на священнослужителей (три иерархические степени[67]) и церковнослужителей. (При этом священномученик Дионисий Ареопагит проводит между ангельской и церковной иерархией аналогию.)

Четвертая заповедь касается хранения субботы[63], то есть буквально – выделения церковных праздников из среды обычных будничных дней. Суббота – это день, посвященный Богу, символизирующий вечную жизнь. От точного исполнения суббот, по мнению ветхозаветных учителей, зависела историческая судьба народа и пришествие Мессии.

Слово «суббота» означает «покой». Но только в Боге может обретать истинный покой душа человека. На земле и в сердце, где царит грех, где бушуют страсти, не может быть действительного покоя. Ветхозаветные праотцы и пророки обретали покой совести в исполнении заповедей и закона, но истинного покоя как избавления от греха и богообщения в Духе Святом они еще не имели. Поэтому ветхозаветная суббота служила прообразом, как бы тенью того небесного покоя, который открыл людям Господь через Свое распятие и воскресение. Этот покой – возможность для творения участвовать в жизни своего Творца, это со-бытие с Божеством как выход из своей ограниченности и приобщение Его абсолютным совершенствам.

Третья заповедь учит: Не произноси имени Господа, Бога твоего, всуе[60]. Буквально имя Господа, как святыня, не должно употребляться в обыденных разговорах, то есть без чувства благоговения перед Тем, Кто открыл нам Себя в этом имени. Имя Божие становится огненным возмездием и карой для тех, кто клянется им ложно, обращает его в шутку или сопровождает упоминание о нем бранью. Когда мы произносим имя Божие, то как бы дотрагиваемся своей рукой до Его хитона. Когда мы произносим имя Божие, то всевидящее око Господне устремлено в наше сердце. Имя Божие должно произноситься с таким благоговением, с каким мы поклоняемся иконе и прикладываемся к ней своими устами. Можно сказать, что имя Божие – это словесная икона Того, Кто выше мысли и слова, Кто вечен и бесконечен, Кто непостижим мыслью и невыразим человеческим языком.

Вторая заповедь гласит: Не сотвори себе кумира[57]. Мы постоянно создаем кумиры. Прежде всего, кумир для нас – мы сами. Обычная цель нашей жизни – это приготовить место на земле, достойное такого кумира, как мы. В этом проходят годы наших трудов и забот.

В душевном плане кумиры – те увлечения, из-за которых мы забываем Бога и теряем благодать. Все наши мечты и грезы – это беспрерывное созидание кумиров. Наша фантазия, как художник, рисует обольстительные картины кумиров для наших страстей.

Кумиром может стать человек, и страстная влюбленность – это как раз создание кумира. Влюбленный похож на изготовителя идолов из обрубков дерева и осколков камней. Этих идолов, созданных его собственным воображением, он украшает, им поклоняется и служит.

Человек – образ и подобие Божие. Нам дана заповедь любить человека; но обожать человека – порой до состояния какого-то безумия – значит делать себе кумир из сгустка плоти и костей, который когда-нибудь обратится в тлен.

Итак, обратимся к первой заповеди, данной Моисею на Синае: Слушай, Израиль, Я Господь Бог твой, Который вывел тебя из Египта; да не будет у тебя богов, кроме Меня[54]. Эта заповедь, как и другие, имеет три плана. Слово слушай в буквальном смысле означает: «изучай, читай, повторяй, держи в памяти Мои повеления». Это первый, внешний, план. Во втором, душевном, плане слушай значит: «внимай своей совести, сделай эти заповеди стержнем своей жизни», стержнем, на который нанизываются дела, слова и помышления человека, станком, на котором ткется узор человеческой жизни.

Заповеди являются своего рода пробным камнем, с помощью которого человек может определить, кто внушает ему ту или иную мысль: благодать, собственные страсти или демон. Заповеди – фильтр, посредством которого очищается непрестанный поток наших помыслов; горнило, в пламени которого металл отделяется от шлака – от грязи страстей. Заповеди – окна, через которые душа человека должна смотреть в мир. Иначе говоря, в душевном плане внимание человека к заповедям означает устроение им на основе заповедей всей своей духовной жизни. Здесь еще не полное отречение от мира, но стремление через этот мир, в котором человек находится и который душевно переживается им, служить Богу. Здесь не отрицание, а облагораживание интеллектуально-эмоциональной сферы своей души, точнее, содержания, которое она получает посредством чувств.

Заповеди Ветхого и Нового Завета являются вечными, неизменными условиями союза человека с Богом.

Заповеди, по словам святителя Иоанна Златоуста, представляют собой единую золотую цепь. Если выпадет или разорвется хоть одно звено этой цепи, то богообщение на земле и вечное спасение для человека невозможны.

В ветхозаветное время был обычай вышивать заповеди на платках, которыми обвязывали голову в знак того, что они всегда должны храниться в памяти человека и освещать, подобно лучам небесного света, его ум; или писать заповеди, как на пергаменте, на широких рукавах верхней одежды, чтобы они были всегда перед глазами, свидетельствуя тем самым, что все дела и поступки человека должны быть направлены на их исполнение, чтобы жизнь его стала исполнением воли Божией. Таким образом, заповеди являлись главным ориентиром в человеческой жизни, основой для всех решений и поступков.

Глава 1
На воротах одного из средневековых городов на медной доске была выгравирована надпись: «Путник, ты можешь узнать имена всех живущих в городе, а имена умерших знает только Бог». Что мы знаем о своих предках? Возможно, несколько имен по восходящей линии, возможно, до прадеда или его отца, а дальше все теряется в какой-то непроницаемой тьме. Так и наши имена будут помнить лишь несколько поколений, а затем они сотрутся из памяти людей, как ребенок стирает с доски буквы, написанные мелом. Может быть, какое-то время еще будет напоминать о нас отмеченная камнем с надписью могила, но затем и она придет в забвение, сровняется с землей. На месте, где она находилась, будут построены новые здания или проложены дороги, а остатки несгнивших костей, смешанные с землей, окажутся выброшенными вместе со строительным мусором.

Приходили ли вы иногда в отчаяние от того, что неспособны радовать людей? Кажется ли вам, что вы тратите всю свою жизнь, пытаясь помочь другим людям и порадовать их, а взамен получаете лишь резкие отповеди и ложные истолкования своих действий? Если это так, то позвольте мне поделиться с вами короткой сентенцией Монтеня: "Человеку нужны крепкие уши, чтобы выслушать свободное суждение о себе".